Vakhtang Itonishvili

ОСЕТИНСКИЙ ВОПРОС

ВАХТАНГ ИТОНИШВИЛИ

 ЮЖНАЯ ОСЕТИЯ – В ЦЕНТРАЛЬНОЙ ГРУЗИИ?!

Так называемая “Юго-Осетинская автономная область”, старательно вмурованная в плоть Грузии благодаря практикуемому Россией принципу Divide et impera,1 навсегда прекратила свое существование. Тому, что она оказалась на свалке истории, как это не звучит парадоксально, во многом способствовала и крайне дерзкая политика самих осетинских национал-сепаратистов. С тех пор в повестке дня остро стоит вопрос о возвращении территории бывшей автономной единицы прежних наименований, произвольно вычеркнутых “демиургами” Юго-Осетинской автономии из традиционного обихода, и о тщательном пересмотре некоторых страниц истории Грузии, на протяжении семидесяти лет подвергавшихся грубой фальсификации. Но для успешного решения этих задач необходимо в первую очередь, по мере возможности, подробно разобраться во всех деталях историко-географической и историко-этнографической номинации, предшествующей топонимической диверсии, осуществленной с севера, с последующим выяснением “мотивов” окрещения исконно грузинской земли “Осетией” или “Южной Осетией”, что и является целью данной статьи. 

Прежде всего следует отметить, что т. н. “Юго-Осетинская АО” (площадь – 3,8 тыс. кв. км, т. е. 5,4% территории Грузии) охватывала определенные участки ущелий рек Ксани, Лехура, Меджуда, Большой (Диди) и Малой (Патара) Лиахви, Проне (бассейн р. Мтквари // Куры), Квирила, Гарула и Джеджора (бассейн р. Риони), т. е. территории как Восточной, так и Западной Грузии (преимущественно же районы восточной части страны, расположенные по эту сторону Лихского хребта), что с физико-географической точки зрения соответствует северному сектору Центральной Грузии (или центральной части Северной Грузии). Даже при беглом взгляде на географическую карту Грузии становится ясным, что в лице вбитого клином в Грузию бывшего автономного образования (см. схему № 1) мы имеем дело с довольно непропорциональным сочленением двух основных частей страны (т. е. важнейшей мезозоной, соединяющей регионы Восточной и Западной Грузии). Поэтому разъяснение историко-географической и историко-этнографической атрибуции указанного региона не составляет особого труда, тем более, если его рассматривать с учетом реалий того хронологического периода, когда возникновение в Грузии компактных поселений осетин уже не вызывает сомнения. 

   

Без всякого преувеличения можно сказать, что превратности судьбы облюбовали именно Грузию как полигон для полномасштабной реализации известной имперской формулы “разделяй и властвуй”. Об этом свидетельствует хотя бы тот факт, что вслед за оккупацией и аннексией Советской Россией Грузинской Демократической Республики (1921 г.) крошечная территория (69,7 тыс. кв. км) вновь состряпанной Грузинской ССР была буквально разодрана сразу на три автономии – Абхазскую АССР, Аджарскую АССР и Юго-Осетинскую АО тогда, как на просторах РСФСР (17075 тыс. кв. км) окончательно была сформирована всего лишь 31 автономная единица (16 – АССР, 5 – АОкр и 10 – АО). Если сопоставить эти показатели и учесть несоизмеримые габариты Грузинской ССР и РСФСР (в частности РСФСР по площади территории в 244 раза превосходила ГССР), станет ясно, что бывшая ГССР по уровню “перенасыщенности” автономиями в процентном отношении примерно в 700 раз превосходила РСФСР (!). Правда, с восстановлением независимости Грузии и неожиданным самоупразднением т. н. “Юго-Осетинской АО” число автономий, полученных в наследство, сократилось на одну единицу, но даже и при этом Грузинская республика все еще имеет наиболее сложную в мире административно-территориальную структуру и в этом плане превосходит Россию в 450 раз (!). К тому же ни для кого не секрет, что большинство автономий РФР – это некогда обособленные от России страны, завоеванные силой или абсорбированные мирным путем Российской империей. Поэтому их автономный статус в составе Российской Федерации оспаривать не приходится. Что же касается автономных единиц внутри Грузии, то они являются древнейшими провинциями многовекового грузинского государства, неотъемлемыми частями единого историко-географического и историко-этнографического организма, именуемого Грузией (Сакартвело), и следовательно искусственный характер автономизации Грузии совершенно очевиден. Таким образом, административно-территориальное устройство Грузии имеет совершенно иную “анатомию”, нежели административно-территориальное устройство России, и любая попытка их нивелирования лишена всякого основания, о чем, кстати, при желании нетрудно было догадаться покойному ак. А. Д. Сахарову, незадолго до смерти умудрившемуся в явно неакадемическом стиле обозвать Грузию “малой империей”. 

Так, в свете данных, отражающих генеральное историко-географическое, историко-этнографическое, а, отчасти, и административно-территориальное деление феодальной Грузии на восемь основных провинций (1. Картли, 2. Кахети, 3. Месхети (или Самцхе-Саатабаго), 4. Имерети, 5. Одиши (или Самегрело), 6. Гурия, 7. Сванети, 8. Апхазети), интересующая нас территория есть не что иное, как простое соединение северных окрестностей Картли и восточных районов Имерети. Но исходя из традиций более скрупулезной (как бы двухъярусной) парциации страны, позволяющей наряду с упомянутыми крупными провинциями четко выделить из их же состава сравнительно мелкие историко-этнографические единицы (к примеру, из состава широко понимаемой Имерети – Рачу и Лечхуми, а из состава широко понимаемой Картли – Мтиулети, Гудамакари, Хеви и т. д.), бывшая “Юго-Осетинская АО” предстает как совершенно неестественная совокупность внушительной части историко-этнографической Картли (а конкретнее, обширного субрегиона Картли, носящего название “Шида Картли”, т. е. “Внутренней Картли”), Магран-Двалети (южного “осколка” области Двалети, некогда расширенной за счет верховьев Лиахвского ущелья Шида Картли), Кснисхеви (локализованного в Ксанском ущелье горного уголка), а также северо-восточной части Рачи (точнее, входящей в состав Рачи волости Кударо) и высокогорного участка Имерети (в частности, северо-восточной окраины принадлежащей Имерети волости Аргвети) (см. сх. № 2). Причем, факт применения термина “Шида Картли” как наименования конкретного субрегиона собственно историко-этнографической Картли, так и в качестве общего для всей верхней части бывшего Картлийского царства названия, распространявшегося, кстати, и на образовавшиеся именно на территории исторической Картли или вошедшие в ее же состав историко-этнографические области (Мтиулети, Гудамакари, Хеви, Магран-Двалети и т. д.), вынуждают нас подметить, что вышеупомянутый термин “Шида Картли” читателю преподносится как раз в сравнительно узком смысловом значении, ибо “Шида Картли” в широком понимании этого слова вполне подошло бы и для обозначения тех же Магран-Двалети и Кснисхеви. 

  

Как видно из приведенных схем, в границах т. н. “Юго-Осетинской АО” оказались, в основном, районы историко-этнографической Картли (в частности, Шида Картли), представляющие в то же время эпицентр грузино-осетинского конфликта, но это обстоятельство определенно не дает право однозначно нарекать интересующий нас регион “Шида Картли”, как это ошибочно делают многие грузины, поскольку, во-первых, бывшее автономное образование помимо Картли (в частности, Шида Картли) включало в себя и другие историко-этнографические (или культурно-исторические) области (в частности, районы Западной Грузии) и, во-вторых, осетинские сепаратисты пытаются наложить руку на всю территорию т. н. “Юго-Осетинской АО” (а не только на внушительную ее часть). Таким образом, однобоко используя для бывшей автономной области историческое название “Шида Картли”, мы тем самым, с одной стороны, значительно сокращаем реальные размеры “спорной территории”, а, с другой, умаляем масштабы беспочвенных территориальных претензий, предъявляемых осетинами, что, безусловно еще более затемняет истинную суть грузино-осетинских противоречий и дает противоположной стороне дополнительные возможности умело пользоваться нашей элементарной неточностью. 

Еще более серьезная ошибка называть территорию т. н. “Южной Осетии” “Самачабло”, чему на сегодня отдается явное предпочтение по сравнению с наименованием того же региона “Внутренней Картли” (“Шида Картли”). В связи с такого рода номинацией необходимо отметить, что “Самачабло” – термин, обозначающий одну из сеньорий, и он идентичен таким понятиям как “Сабаратиано”, “Саамилахвро”, “Сацеретло” и т. д. “Самачабло” происходит от названия возвысившегося в Ачабети (или Ачабетском ущелье) феодального дома Мачабели (Ачабети → Мачабели → Самачабло) и после распада в ХIII-ХIV вв. Картлийского эриставства (“Картлис саэриставо”) на отдельные сеньории (“Ксанское эриставство”//по-груз. “Кснис саэриставо”, “Арагвское эриставство”//”Арагвис саэриставо”, “Сацициано”, “Саамилахвро”, “Самухранбатоно”, “Саджавахо”, “Сапалавандишвило” и т. д.) пополняет список последних. По имеющимся в нашем распоряжении данным, в “Самачабло” входили преимущественно предгорные и горные районы ущелья Большой Лиахви, отдельные участки ущелий Квирилы и Грамулы и определенная часть Двалетской области (в частности Зрогское ущелье), ныне входящей в состав т. н. “Северной Осетии”. К тому же, “Самачабло” непосредственно граничило с Ксанским эриставством, Рачинским эриставством (“Рачис саэриставо”), Сапавленишвило, Сапалавандишвило, Сацеретло, Арагвским эриставством (в районе Двалети) и территориальной единицей, именуемой Савахтанго. 

Правда, в пределах созданной большевиками т. н. “Юго-Осетинской АО” оказалось почти все Самачабло (за исключением Зрогского ущелья), но ведь тогда та же участь постигла и Ксанское эриставство, Саамилахвро, Савахтанго, Сапавленишвило, Сапалавандишвило, Сацеретло и угодья Рачинского эриставства. Поэтому называть бывшую АО “Самачабло” так же недопустимо, как объявлять ее “Ксанским эриставством”, “Сацеретло” или “Саамилахвро”. Кроме всего прочего, “Самачабло” ведь составляет каких-то 30% рассматриваемого региона, в то время как Ксанское эриставство – почти половину интересующей нас территории. Следовательно, при попытке реанимации на территории бывшей автономной области названий прежних сеньорий, мы обязаны знать, что исследуемый регион представляет собой не только “Самачабло”, а конгломерат из еще шести аналогичных единиц (“Кснис саэриставо”, “Рачис саэриставо”, “Сацеретло”, “Саамилахвро”, “Сапалавандишвило”, “Сапавленишвило”) и земельных участков т. н. “Савахтанго” (см. сх. № 3). 

Таким образом, с учетом вышесказанного, можно с уверенностью утверждать, что поскольку искусственно созданная автономная область включала в себя отдельные уголки Восточной и Западной Грузии и несколько сеньорий, расположенных по эту и ту сторону Лихи, оптимальным названием для нее нам представляется “Северный сектор Центральной Грузии” (или просто “Центральная Грузия”), либо же – “Центральная часть Северной Грузии” (или просто “Северная Грузия”), что со своей стороны, освобождает нас от поисков вариантов более детальных и осложненных названий для исследуемого региона (“Совокупность территорий Картли, Магран-Двалети, Ксани, Рачи, Имерети”; “Соединение территорий Ксанского эриставства, Самачабло, Саамилахвро, Сапавленишвило, Савахтанго, Сапалавандишвило, Сацеретло, Рачинского эриставства”). Ведь внедрение в употребление применительно к бывшему автономному образованию названий “Центральная часть Северной Грузии” или “Северный сектор Центральной Грузии” имеет хотя бы тот безусловный плюс, что на фоне такой номинации безмерные территориальные претензии осетинских национал-сепаратистов приобретают еще более абсурдный характер, ибо допускать существование в северной части Центральной Грузии (или центральной части Северной Грузии) южной части Осетии (или Южной Осетии) просто несерьезно. 

Естественно, после определения подобного рода остается выяснить вопрос: кто, когда и как назвал северный сектор Центральной Грузии “Осетией” или “Южной Осетией” и насколько 

2 См. История Северо-Осетинской АССР, М., 1959, с 168; История Северо-Осетинской АССР, т. I, Ордж., 1987, с. 220; Н. Г. Волкова, Этнический состав населения Северного Кавказа в ХVIII – начале XX века, М., 1974. 

верна усвоенная почти всеми нами мысль, будто возникновение этого топонима синхронно по времени созданию т. н. “Юго-Осетинской АО”. 

В связи с этим сразу же надо оговориться, что объявлять творцами понятия “Южная Осетия” русских и грузинских большевиков было бы ошибкой, ибо указанная топонимическая диверсия имеет гораздо более длительную историю. 

Когда Россия вышла к Кавказскому хребту и в 1784 году приступила к строительству известной Владикавказской крепости на берегу Терека, она обнаружила в интересующем нас секторе Центральной Грузии и прилегающих районах переселившееся в позднефеодальную эпоху (преимущественно в ХVII-ХVIII вв.) и сконцентрированное полностью в горной полосе (в основном в верховьях ущелий рек Терека, Арагви, Ксани, Большой и Малой Лиахви, Джеджоры, частично, Квирилы, Меджуды и Лехуры) осетинское население, которое создавало компактные или спорадические поселения рядом или вместе с грузинами. С указанным ареалом расселения осетин (где можно было насчитать около ста осетинских или осетино-грузинских сел) с севера непосредственно граничила локализованная в ущельях Терека и его притоков (Ардона, Уруха, Фиагдона, Гизельдона и др.) Осетия (ос. Иристон), южная часть которой (абсорбированная Осетией на протяжении ХVII-ХVIII вв. и ныне входящая в состав т. н. “Северо-Осетинской Республики” – Двалети) в те времена административно примыкала к Картл-Кахетинскому и Имеретинскому царствам (см. сх. № 4) (на схеме Двалети, находящаяся за пределами нынешних границ Грузии, специально заштрихована, а нанесенные на нее черные точки обозначают осетинские или осетино-грузинские села). Поэтому-то грузинские письменные источники XVIII в. отличают “потусторонних” или “по ту сторону горы проживающих осетин” (т. е. двалетских осетин) от “посюсторонних” или “по эту сторону горы проживающих осетин” (т. е. живущих в горной полосе ущелий рек Большой и Малой Лиахви, Ксани, Арагви, Квирилы и Джеджоры), однако, практика такой четкой дифференциации не повлекла за собой топонимического дублета – “Потусторонняя Осетия” и “Посюсторонняя Осетия” и диффузии названия “Осетия” в южном направлении. 

К счастью, подобная оценка обстоятельств убедительно подтверждается данными многочисленных иностранных (в том числе и русских) письменных и картографических источников XVIII и начала XIX вв., которые в унисон с грузинскими документами однозначно представляют Осетию (“Ossеtiа”, “Oβеtеn”, “Ossеtiе”), как страну, находящуюся на Северном Кавказе, а в Грузии фиксируют лишь этническую массу инородцев, именуемых осетинами. В подтверждение сказанного, думается, достаточно сослаться на карту Малой Кабарды, Осетии, Ингушетии и Чечни, датированную второй половиной ХVII-ХVIII в. (см. сх. № 5), и карту, составленную в 1801 г. Кавказской Археографической Комиссией (см. сх. № 6). Они, безусловно, прекрасно известны и осетинским, и русским ученым во главе с этнографом-грузинофобом Г. Старовойтовой (ведь обе карты включены в публикации московских и владикавказских авторов)2, а также и небезызвестным “деятелям” типа А. Чочиева и Т. Кулумбегова, которые уже достаточно преуспели в распространении лживой версии об якобы имевшем место присоединении в 1774 году Южной Осетии (или Объединенной Осетии) к России (?!). 

3 Всеподданнейший рапорт ген.-л. Кнорринга от 26 марта 1802 г., “Акты Кавказской Археографической Комиссии”, т. I, Тифлис, 1866, с. 587. 

4 1802 г. 20 декабря, Рапорт горийского капитана-исправника правителю Грузии Каваленскому о жалобах крестьян на помещиков, “История Юго-Осетии в документах и материалах”, сост. Н. Н. Цховребов, т. II, Сталинири, 1960, с. 123. 

 

Правда, эти карты, большей частью соответствующие данным письменных источников, не свободны от некоторых неточностей (к примеру, территории Двалети и части Хевсурети там вынесены за пределы Грузии), но они ценны для нас тем, что “Осетия” на них безо всяких южных придатков совершенно четко локализована за Главным и боковыми хребтами Кавказа, т. е. там, где историко-этнографическая Осетия под именем “Северной Осетии” и по сей день продолжает свое существование, тогда как территория т. н. “Южной Осетии” на одной из карт ясно представлена как “Карталиния” и “Имеретия”. 

Одним словом, к 1801 году на интересующем нас участке историко-этнографической номинации царит должный порядок, и расширение традиционного ареала применения топонима “Осетия” за счет земель историко-этнографической Картли, Имерети, Рачи или других уголков не подтверждается никакими данными. Зато уже с 1802 года положение радикально меняется, и благодаря усилиям отдельных представителей колониальной администрации России название “Осетия” активно начинает “сползать” на территорию горных районов Центральной Грузии. 

Первый серьезный шаг в этом направлении был сделан управляющим гражданскими делами и военачальником генерал-лейтенантом Карлом Кноррингом, который в своем рапорте русскому императору от 26 марта 1802 года горные районы ущелий Большой и Малой Лиахви, заселенные осетинами, небрежно называет “Осетией”, а предгорную и низменную зоны, населенные грузинами, – “Грузией”3, бесцеремонно окрестив таким образом центральную часть Грузии именем соседней страны. 

Очень скоро это название подхватили другие русские чиновники, и в одном из составленных в том же 1802 году рапортов заселенные осетинами районы Шида Картли вновь самовольно называются “Осетией”.4 

В последующие двадцать восемь лет практика наименования части исконно грузинской земли “Осетией” получает еще больший размах, и в условиях полной безответственности ареал распространения топонима “Осетия” охватывает помимо верхнего пояса ущелий Большой и Малой Лиахви и горные районы ущелий рек Ксани, Меджуда, Лехура, Пца. Вместе с тем, согласно документам 1802-1840 гг. “впихнутая” в самое сердце Грузии т. н. “Осетия” 

5 История Юго-Осетии в документах и материалах”, II, с. 308-311. 

неоднократно рассматривается как граничащая с Картли (Карталинией) или Грузией провинция (“Осетия – прилегающая к Карталинии провинция”; “Осетия и Грузия”), а местные осетины – как “смежные с Карталинией осетины”. Впрочем, тут же надо отметить, что в русских документах 1812-1837 гг. во множестве встречаются формулировки: “Грузинская Осетия”, “Карталинская Осетия”, “Грузинские осетинцы”, “осетины Северной Карталинии”, “живущие на горах Кавказских грузинские осетины”, “осетины… горцы, населяющие Северную часть Грузии”, “осетинцы, принадлежащие к Грузии”, “имеретинские осетины” или “осетинцы, населяющие Имеретию”, что ясно свидетельствует в пользу искусственного наслоения понятия “Осетия” на местную (эндогенную) топонимическую номенклатуру. 

По данным, которыми мы располагаем в сфере официальной номинации, с 1830 года уже появляется и оппозиционная топонимическая пара: “Южная Осетия” и “Северная Осетия”. Так, в статье анонимного автора, напечатанной в газете “Тифлисские ведомости” (1830, № 72), “Южной Осетией” называется территория горных районов ущелий Большой и Малой Лиахви, Ксани и Меджуды и специально отмечается, что “сия горная… страна граничит к востоку с Военно-Грузинской дорогой или Кавказским ущельем, к западу с Имеретией, к северу с большой Кабардой, а с югу с Карталинией”. Здесь же перечислены семь основных ущелий этой т. н. “Южной Осетии”: Магран-Двалетское, Кешелтское, Джавское, Мало-Лиахвское, Меджудское, Чуртское и Жамурское. Приблизительно та же картина предстает и в записке генерал-фельдмаршала Паскевича тифлисскому военному губернатору генерал-адъютанту Стрелкову, посланной 24 мая 1830 года, где в противоположность “верхней части Осетии” или “Верхней Осетии” упоминается “нижняя часть Осетии” или “Южная Осетия”, которая охватывает горную полосу ущелий Большой и Малой Лиахви и Ксани.5 К тому же, в этом же документе осетины четко разделяются на “северных осетин” и “южных осетин” или “южных или карталинских осетин”, чему предшествовала их же парциация, с одной стороны, на “осетин южного склона Кавказских гор”, “осетинцев, расположенных по сию сторону Кавказа”, “осетинских племен, на южной стороне Кавказа обитавших”, и с другой, на 

6 Интересно заметить, что в древнегрузинском городе Цхинвали к концу XIX столетия проживало не более 3-4 осетинских семей, а в 1914 г. в том же городе, заселенном в основном грузинами, армянами и евреями, число постоянно проживавших осетинских семей едва превышало полсотни (см. “Периодическая печать Кавказа об Осетии и осетинах”, кн. IV, п/р Л. А. Чибирова, Цхинвали, 1989, с. 314-315). К 1922 году в Цхинвали проживало уже 613 душ осетин (т.е. 13% населения города) тогда, как евреи составляли 1651 душу (36,3%), грузины – 1436 душ (31,7%) а армяне – 765 (16,8%) (см. Г. Н. Гехтман, Экономическая география Грузии, Тифлис, 1924, с 42-43). 

“осетинских племен по ту сторону Кавказа обитавших” и “осетин северного склона кавказских гор”. 

После 1830 г. позиции топонимического дублета “Южная Осетия” и “Северная Осетия” еще более укрепляются, и использование их носит все более регулярный характер, чему весьма способствовали административно-территориальные перемены, происшедшие после 1843 г., в частности: 1. образование в составе Тифлисской губернии т. н. Осетинского округа, разделенного на три района (Джавский, Мало-Лиахвский, Нарский), куда вошли территории горных ущелий Восточной Грузии и исторического Двалети, населенные осетинами; 2. выделение т. н. Осетинского участка, входившего в Горийский уезд Тифлисской губернии (наряду с аналогичными Хидиставским, Горийским, Сурамским и Ксанским участками) и 3. создание т. н. Цхинвальского участка (наряду с Сурамским, Хидиставским, Меджврисхевским, Боржомским участками), северную горную часть которого (верхний пояс ущелий Большой и Малой Лиахви) стали называть “Горной Осетией”//”Нагорной Осетией”, либо же “Горно-Осетинским участком”. 

Более того, на фоне систематического употребления понятий “Южная Осетия” и “Северная Осетия” или же “Южная часть Осетии” и “Северная часть Осетии” наблюдается тенденция расширения ареала применения топонима “Осетия” за счет новых участков исконно грузинской земли. Согласно русским документам, с 1849 года “Осетией” уже беззаботно величают и территории Рачи и Имерети (в частности, волость Кударо и часть Аргвети), а во второй половине XIX в. отдельные русские авторы истоки Терека и Арагви также охотно именуют “Осетией” (!). Дело доходит до того, что и в т. н. “Южной Осетии” умудряются выделить горные и низменные регионы (“Верхняя // Горная Осетия” – “Нижняя Осетия”; “Нагорная полоса Южной Осетии” – “Плоскостная полоса Южной Осетии” (!!!). 

Так, 1802-1830 гг. ознаменовались и впрямь беспрецедентным в мировом масштабе событием – представители чуждой страны (имеются в виду русские) назвали весьма обширную часть чуждой им страны (имеется в виду Грузия) именем другой чуждой им страны (имеется в виду Осетия), что и является ярчайшим примером претворения в жизнь принципа “разделяй и властвуй” и наглядным проявлением весьма коварного антигрузинского “ономастического маневра”, суть и цель которого, впрочем, так же ясна, как ясна и прозрачна, к примеру, этимология названия столицы т. н. “Северной Осетии” – Владикавказ. 

Таким образом, введение в обиход понятий “Осетия”// “Южная Осетия” в Центральной Грузии происходит за сто с лишним лет до создания т. н. “Юго-Осетинской АО”, а с 1922 года имеют место еще более обостренные процессы псевдоапробации упомянутого термина и упразднения древнегрузинской топонимии. Вместе с тем, русские и грузинские большевики отличились и тем, что созданием “Юго-Осетинской АО” они почти вдвое увеличили полученный по наследству от Кнорринга-Паскевича и без того пространный ареал употребления терминов “Осетия”//”Южная Осетия”, в основном, за счет населенных исключительно (или почти исключительно) грузинами предгорных и низменных районов ущелий Большой и Малой Лиахви, Ксани, Лехура, Меджуда, Пронэ, и в качестве центра этой вновь образованной в самом центре Грузии автономной области преподнесли на блюдечке г. Цхинвали.6 

  

Есть надежда, что приведенный выше фактический материал, на который беззастенчиво закрывают глаза наши оппоненты, в какой-то степени поможет делу окончательного прояснения правильной и принципиальной позиции грузинской стороны в отношении инспирированной извне “проблемы” “Южной Осетии” и заставит глубоко задуматься тех грузинских авторов, у которых хватает духу сегодня заявлять вслух о возможности регенерации хотя бы в прежней форме осетинской автономии в Грузии. Очевидно, иные наши благодушные соотечественники до сих пор не осознали, что в политическом лексиконе большей части осетин, безнадежно страдающих грузинофобией, и их русских покровителей-подстрекателей понятие “Юго-Осетинская Автономная Область” давно сменилось другим – “Юго-Осетинской Республикой”, а взращенный в лоне великорусского экспансионизма осетинский этноцентризм прочно сцементирован максималистской идеей неизбежного объединения т. н. “двух Осетий” (т. е. присвоения земель Центральной Грузии). Поэтому, главнейшая наша задача – не поиски компромисса с осетинскими национал-сепаратистами с их непоколебимой “скифской логикой” и не невольное удесятерение геополитического аппетита явных врагов целостности Грузии, а забота о быстрейшем осуществлении целого комплекса мероприятий, направленных на восстановление и защиту ущемленных прав дискриминированного на собственной исторической земле грузинского населения и, что главное, полное обличение теснейшего антигрузинского альянса осетинского сепаратизма и русского экспансионизма в глазах цивилизованного мира.