•Гамсахурдиа- Aвтобиография

♥ ზვიად გამსახურდია

Звиад Гамсахурдиа – Aвтобиография

 

ზვიად გამსახურდია – ავტობიოგრაფია

წინასიყვაობა

 

დოკუმენტი შექმნილია გროზნიში 1993 წელს. დიგიტალიზებული/კომპიუტერული სახე ზვიად გამსახურდიას თხოვნითა და დავალებით მოამზადა ბატონმა მერაბ კიკნაძემ ნაწილობრივ ხელნაწერიდან და ნაწილობრივ კარნახით. ტექსტი ბიოგრაფიის შავი, გაუსწორებელი ვერსიაა და იგულისხმებოდა შემდგომ მისი ბატონ ზვიად გამსახურდიას მიერ არსებთი და კრიტიკული ჩასწორება-რედაქტირება.

როდესაც ზვიად გამსახურდია სამეგრელოში გაემგზავრა მან მერაბ კიკნაძეს დაუბარა „თუ რამე… პირველ პირში დაასრულე…“-ო.

როდესაც მერაბ კიკნაძე ემიგრაციაში გაემგზავრა ფინეთში – მან ფაილები ამ დოკუმენტის ტექსტებით დაუტოვა ბესარიონ გუგუშვილს. თავის მხრივ ბ.გუგუშვილმა ფაილები თან წაიღო ლიტვაში, იქ ქაღალდზე 2 ეგზემპლარად დაბეჭდა და ასლები დაუტოვა ლიტვის სახელმწიფო ბიბლიოთეკასა და ლიტვის პარლამენტს.

შემდეგ ასლი რაღაცნაირად მოხვდა თბილისში და იქ წიგნადაც გამოიცა…

ქვემოთ მკითხველს ვთავაზობთ ზვიად გამსახურდიას ავტობიოგრაფიას რაიმე შესწორებებისა და კორექტირებების გარეშე – როგორც მნიშვნელოვან ისტორიულ დოკუმენტს.

Звиад Гамсахурдиа

ЗА НЕЗАВИСИМУЮ ГРУЗИЮ

(автобиография)

 

СЕМЕЙНЫЕ ТРАДИЦИИ

Год моего рождения – 1939-ый был переломным для Грузии. Большевики, Сталин и его сатрапы – Орджоникидзе, Орахелашвили, Гогоберидзе, Мамулия и другие в 1921-м, 1924-м, в трагическом 1937-м, занялись глобальными проблемами державы, строительством тоталитарной тюрьмы. Затем последовала кровавая разборка и борьба за власть между коммунистическими палачами, вылившаяся в массовые “чистки”, вслледствие чего многие коммунистичекие лидеры пали от рук своих же собратьев по партии. Завершив чистку в Грузии и расправившись не только с противниками в партии, но и с грузинской интеллигенцией и аристократией, обер-палач Лаврентий Берия был переведен из Грузии в москву и заменил Ежова на посту шефа госбезопасности.

В репрессивной статистике кровавых арестов и убийств в Грузии наступило заметное послабление. Народ безмолствовал. Уничтожили полностью грузинское дворянство и кадровыхх офицеров, цвет интеллигенции – поэтов, музыкантов, дирижеров, ученых…

Выкормыши НКВД и ЦК компартии Грузии, два поколения комсомольских и партийных видвиженцев гордились тем, что утвердили тоталитарную систему наушничества, доносов, идолопоклонства. Монументы и бюсты Ленина и Сталина наводнили все города и села Грузии. Колхозы выжимали все соки из крестьян, молодежь хлынула в города, на “великие стройки” бросили сотни тысяч рабочих из соседних республик, пополнялся ГУЛАГ, пустели села, утрачивалась культура виноградарства и виноделия, шелководства, традиционные виды сельского хозяиства, традиции культуры и культура традиций, разрушались либо наглухо забивались храмы, превращались в склады и хлевы. Но жизнь продолжалась. Тлела в сердцах искра свободы. И постоянно углублялась трещина в монументальной стене тоталитаризма.

В том же году началась Вторая Мировая война, которая принесла Грузии невиданные бедствия. “Грузин” Сталин, желая доказать верность “Советской родине” вывел на поле битвы 600 тысяч солдат и офицеров из трехмиллионного народа бросая их на тяжелейшие участки фронта.

Домой возвратились лишь половина из них, что было страшным ударом для генофонда страны…

***

Когда мой отец, известный грузинский писатель Константин Симонович Гамсахурдиа в 1936-ом женился на моей матери Матико (Миранде) Палавандишвили, он был уже зрелым много испытавшим человеком. За спиной был геноцид Грузии в 1924 году, ссылка на Соловки, 30-ые годы, предательство со стороны друзей и коллег, травля и преследование в советской прессе.

Моя мать осталась сиротой после того, как ее отца, князя Николая Палавандишвили расстреляли за участие в движении сопротивления болшевикам в 1924-ом году, а ее мать, Тамар Абдушелишвили – скончалась от горя.

В деле N9997, хранившемся в архиве КГБ по обвинению писателя Михаила Джавахишвили в 1937 г. есть свидетельские показания Лидии Гасвиани, Давида Церетели и других о “контрреволюционной деятельности Константинэ Гамсахурдиа”. В протоколе допроса Л.И.Гасвиани от 9/10 апреля 1937 года сказано:”…Гамсахурдиа и Чичинадзе (поэт) неоднократно, на квартире Гамсахурдиа излагали мне свою точку зрения…они отрицали социалистический путь развития Грузии, считая вообще неприемлемымы принципы социализма, резко критиковали все мероприятия Соввласти в особенности в области национальной политики, культурного строительства…высказывались за необходимость вооруженной борьбы за отделение Грузии от СССР…”

А вот протокол допроса юриста Давида Церетели, замдиректора Литфонда Союза Писателей Грузии, от 20 июня 1937 г.

“Вопрос: На допросе от 12/6 с.г. вы изъявили желание дать исчерпывающие показания о контр-революционной националистической фашистской организации в Союзе Советских Писателей Грузии. Назовите состав организации!

Ответ: В контр-революционную организацию входят: 1.Джавахишвили Михаил, 2.Гамсахурдиа Константин, 3. Кикодзе Геронтий, 4.Ингороква Павле, 5. Табидзе Тициан …(все лучшие писатели Грузии, 25 человек).

Члены организации создали немало антисоветских произведений, как например “Пихищение Луны”, “Наши Женщины”, “Путкари Мано”

Писатели – члены организации поддерживают тесную связь с контр-революционными писателями других городов СССР, например с Борисом Пастернаком, Брик, Афиногеновым, Авербахом…”

Своими книгами, своей судьбой, своей мировоззренческой и нравственной позицией отец сформировал и мою душу, и мои убеждения.

В годы травли и преследования моего отца, несмотря на тяжелое экономическое прложение семьи, мать гордо и досойнонесла тяжелое бремя супруги и матери, хозяйки дома, в котором часто гостили известные писатели, общественные деятели, ученые…

У отца был сложный характер. Вспыльчивый, резкий, ироничный, он моментально чувствовал фальшь, глупость, лицемерие, мог публично развенчать титулованных секретарей ЦК и их холуев.

Всю жизнь он посвятил Грузии и борьбе с коммунистическим режимом…Хотя иногда и шел на кажущиеся компромиссы, видя что без определенных дипломатических маневров не победить гидру коммунизма. Воспитывал меня сурово, по-спартански.

Еще в 1921 году, во время оккупации Грузии красной армией, он написал открытое письмо Ленину, где разоблачил его великодержавный советский империализм и предупредил, что в Грузии не переведутся борцы за свободу, пока окончательно не будет гарантирована ее политическая независимость. За свою борьбу против коммунистической оккупации был репрессирован в 1924 и 1926 годах, провел 3 года в соловецком концлагере.

Для меня и моей сестры Тамрико отец был воплощением внутренней силы и мудрости, мать – символ любви, нежности. Мать привила нам любовь к музыке, искусству, с детства открывала мир грузинской литературы, фольклора, рыцарского поклонения женщине.

Я был виновником многих слез и бессоных ночей матери. Я мог бы доставить ей радость, благополучно погрузившись лишь в науку, в тишь библиотек и архивов, спокойное и безбедное существование сына известного классика. Но я не мог изменить себе, отцу, прошлому и настоящему Грузии…

Отец поражал не только мое воображение, но и каждого, кто приходил к нам в дом. Это был патриарх, которого сваны называли “Махвшем” Грузии. Я как и все мои сверстники, упивались его книгами и героями. Сухой и жилистый, в неизменной папахе и черкеске, неутомимый ездок и охотник, он всем своим внешним видом, стилем жизни и мышления бросал вызов и коммунистическому правительству, и обществу, и обывтелям, и людям, спокойно принимающим рабство. По словам армянского художника Мартироса Сарьяна, в нем кавказский джигит соединялся с рафинированным европейским интеллигентом…Его едкий сарказм и афоризмы были как удар хлыста. Думается, я ему обязян не только генетическим родством, появлением на свет, но и духовной ориентацией мировоззрения.

ГРУЗИЯ ВО МРАКЕ СТАЛИНИЗМА

НАЧАЛО ПУТИ

Отец, Семья, история Грузии, поэзия и религия, гигантские, потрясающие по силе характера герои грузинского эпоса и литературы: Амирани-Прометей, Святой Георгий, Давид-Строитель, Тамар, Руставели… Цари-поэты и поэты-воины, монахи, философы, творцы, величайшие откровения Иоанна-Зосимэ, его “Хвала и возвеличивание грузинского языка”, агиографическая литература, наши памятники и храмы, прошлое и настоящее, все это откладывалось в памяти, прорастало побегами знаний, формировало пристрастия, вкусы, убеждения. Но вначале о школе советской системы оболванивания. Школе тоталитаризма послевоенного периода. Казарма, из которой как и из общества истребляли мысль, знания, неординарность суждений. Школе-тюрьме с камерами-классами. Муштра с первого класса. В класс входили маршем, чистые глаза детей смотрели на портреты “вождя и учителя всех народов”. Портреты с трубкой, с Лениным, с Мамлакат – на всех стенах, во всех учебниках лозунги: “Сталин-это Ленин сегодня”, “Спасибо товарищу Сталину за наше счастливое детство”. Октябрята, пионеры, комсомольцы, барабанный бой, галстуки, доносы с детства. Идеал пионера-Павлик Морозов, идеал ученика-зубрила, знающий наизусть принципы демократического социализма. Идеал педагога – Макаренко с колонистами. Ни слова – об истории Грузии, о наших национальных героях…

Я был замкнутым, восприимчивым ребенком, рано травмированным. Слишком долговязый, торчал один нос, длинные руки висели,из строя выпадал. В школе откровенно скучал, но учился весьма прилежно. Учителя не очень любили. Одни -побаивались из-за отца, другие старались скрыть незнание, случалось даже поправлять метров истории и литературы, третьи – откровенно следили за каждым шагом. Комсомольцем никогда не был, даже не предлагали вступить в Комсомол, поскольку “компетентным органам” уже были известны мои “антисоветские” настроения и намерения. В школе ближе всего сошелся с Мерабом Костава. Он очень нравился и моему отцу. Не по годам крепкий и выносливый, с непокорной шапкой волос, всегда угрюмый, неулыбающийся, он походил на чудо-богатыря, который растет не по дням, а по часам. Дружба наша была скреплена клятвой, кровью побратимства. Он был моим “альтер эго”. Спорт, охота, музыка, поэзия, любовь к Грузии еще более роднили нас.

Все мы вышли из Детства, писал поэт. Детство Мераба было голодным и трудным. Рос без отца, без самого элементарного. Мама незаметно подкармливала моего друга. Я очень любил бывать в их доме, маленьком, чистом тбилисском дворике на улице Джавахишвили. Мы музицировали, читали, писали стихи, мечтали и создали первую нелегальную юношескую организацию “Горгаслиани” – союз наследников царя – великана (V в.), бесстрашного “волка”, Вахтанга Горгаслани, давшего жизнь легенде и городу теплых источников.

В Тбилиси нашего детства не было ни царей, ни фазанов, ни лесных чащ. История грузии была изгнана из школьных программ, скороговоркой проходили в восьмом классе Руставели, зато корифеи “советской грузинской литературы” -К.Лорткипанидзе, Мосашвили, Мушишвили, Шенгелая исследовались в полном объеме. Леитмотив уроков литературы был соцреализм, стихи о Сталине, Берия, коллективизации, индустриализации. Любое стихотворение о Грузии воспринималось как националистическое.

Отец не смог смириться с этой профанацией. Дерзко носил грузинскую чоху, говорил и писал о корнях национальной культуры, о памятниках, истинных патриотах – Илье Чавчавадзе, Иване Джавахишвили, Какуце Чолокашвили, Григоле Робакидзе, Тициане Табидзе, Михаиле Джавахишвили…Писал исторические романы. Познакомил нас со своими выступлениями в 1921 году. Не могу не привести выдержку из одного из них, так как считаю провидческим. В те годы оно воспринималось как выстрел. Я и Мераб давали читать его друзьям. Это Обращение злободневно и сегодня. Я процитирую отрывки:

СЛОВО К ГРУЗИНСКОМУ НАРОДУ 26 МАЯ, В ДЕНЬ НЕЗАВИСИМОСТИ ГРУЗИИ

“Я не знаю в истории Грузии другого более значительного дня. В этот день грузинской нации надлежит особо задуматься.

История Грузинского народа полна безграничного трагизма. Судьба уготовила нам стоять у врат Востока от имени западной цивилизации”

“26 мая 1918 года начинается новая эпоха в истории Грузии. По интенсивности испытанного эти три года существования Демократической Республики были более мощными, нежели сто лет нашего рабства.

В кандалах рабства грузинская нация отвыкла от верности государству, поскольку в течении этого времени наши предки всегда чувствовали себя пасынками России. Враждебное отношение к государству развращает нацию политически. Оно развивает в ней антигосударственные традиции.

И причины катастрофы грузинского демократического государства нужно искать во внутренней сути грузинской нации. Нужно признаться, что на больших экзаменах этих трех лет мы провалились. Пусть никто не винит в этой катастрофе только соседей, либо какую-то определенную партию. Грузинская интеллигенция не сумела провести полную и стройную мобилизацию национальных сил грузинского народа на построение национального государства. Грузинская интеллигенция не сумела взять правильную ориентацию в нашей современной политической среде. Нигде столько не пишут и не говорят об ориентации, как у нас. И нигде не допустили в этом отношении столько ошибок, как в Грузии.

Мы переоценили наши реальные силы, мы неверно оценили факторы, которые двигают политическую жизнь сегодняшней Европы, от которой так зависима жизнь всех неевропейских наций.

Политика драгоценнейшее оружие в руках нации. Нашим политикам как в далеком, так и в ближайшем прошлом не доставало способности ориентироваться в действительности. Избыточным идеализмом характеризовалась политика грузинских царей, посланников и министров…

И в ближайшем прошлом наша политика не раз теряла позиции в боях, завоеванных нашим воинством.

В последних политических экзаменах грузинской нации мы увидели, что грузинский народ очень хорош как материал государственного строительства, но его глава – интеллигенция – во многих случаях оказалась недостойной называться вождем нации.

Создавшееся сегодня положение возлагает на нас обязанность больше размышлять над ним,учесть и изучать наши ошибки.

Сто лет назад грузины встретили русских пирами и зурной. Почти во всей русской литературе XIX века грузин символизировал беспечного прелюбодея и пьяницу. Вспомните “глупого грузинского князя” Толстого, грузинского героя Арцыбашева и др.

Русские впервые увидели серьезных грузин на трибуне Государственной думы. Облик сегодняшних грузин, конечно, изменился. Но мы никогда не должны забывать, что нам надлежит проявлять больше серьезности…

Историческое поприще – удел сильных духом и плотью наций. Слабые и бесталанные не заслуживают ничьей жалости.

Можно однажды потерять национальную свободу, но потом ее нужно добывать в ежедневной борьбе.

Мужество – это умение смотреть прямо в глаза действительности.

А величайшее мужество – в выносливости.

Мы не смогли создать настолько сильную государственную организацию, которая смогла бы отразить натиск государств соседних наций. Когда одна нация оказывается в зоне политического влияния другой, за политическим завоеванием следует культурное, воина сменяет писатель, меченосца – культурный агент. Здесь мы должны вспомнить наших предков, в руках которых культура была величайшим оружием самообороны. Наше поколение с удвоенной силой должно ускорить пробуждение самосознания грузинской нации. Ни одна государственная система, навязанная той или иной нации политической ситуацией, сама по себе не страшна. Фетишем для нас не должны быть ни парламентаризм, ни советская система. Ни одна идея не содержит в себе опасности для нации, идеи сами по себе совершенно безвредны. Дело в том, в чьих руках эти идеи, против кого направлены и как использует эти идеи их носитель.

Завтра, 26 мая, грузинский народ должен запомнить одну большую истину: лишь тот достоин жизни и свободы, кто добывает их в каждодневной борьбе.

Египетские жрецы перед началом священной службы говорили народу:”Очистим сердца для Божества”.

В этот величайший для новой истории Грузии день мы должны призвать грузинский народ: “Очистим сердца для Свободы” “.

ДЕСТАЛИНИЗАЦИЯ В ГРУЗИИ: ПЕРВЫЕ ШАГИ

Очистив сердца для свободы, мы создали первую патриотическую организацию “Горгаслиани” и написали текст нашей клятвы. Нас было 9 человек. Школьники, безусые ребята, романтики, поэты… Мы стали жадно всматриваться в жизнь, читать историю, анализировать, искать пути, ведущие к спасению Грузии.

Как было сказано выше, измотанная, обескровленная, одураченная коммунистической демагогией, Грузия в годы Отечественной войны отправила на фронт треть своего населения. не вернулась и половина, многие друзья и родственники, погибли лучшие сыны Грузии, выдержавшие геноцид предыдущих десятилетий, пустели села. В Тбилиси ринулись толпы беженцев, бродяг, алкоголиков, пленных, депортированных рабочих, которых бросали на “великие стройки”, задымили заводы Рустави, началась демографическая экспансия и экологическая война.

Мы, дети, еще мало понимали размеры катастрофы. Отец часто ездил по районам, а возвращаясь бывало неделями молчал. То внезапно начинал писать друзьям, обращался к коллегам в Союзе писателей Грузии, в котором царствовал коммунистический жандарм Ираклий Абашидзе. Железная стена, отделяющая нас от Европы, после победы над Германией, стала еще монолитней выше и страшней. Советские танки колесили по странам Варшавского блока. Империя, поглотившая и Польшу, и Чехословакию, и Венгрию, и Болгарию казалась неуязвимой. В 1952 году Сталин осуществил депортацию 50 тысяч грузинских семей в Казахстан, начал “мегрельское дело”, угрожая депортацией всего населения Мегрелии. Над отцом нависла смертельная опасность: первый секретарь ЦК Грузии А.Мгеладзе и министр безопасности Кочлавашвили готовили его арест. как “фашиста” и “националиста”, который отказывался писать по рецептам “Вождя”. И вдруг 1953-ий.

Конец диктатора. Смерть Сталина. Об этом написано сотни статей, мемуаров исследований.

Маршалы, историки, демократы консерваторы, слуги, бывшие члены Политбюро, Хрущев, Аджубей, Медведев, политики всех мастей писали и пишут о “феномене” Сталина, пытаясь приобщиться и к славе, и к бесславию. И лишь один Григол Робакидзе уже в 30-ые годы угадал в отце народов “дьявольское начало”, оборотня со змеиной, холодной кровью, верного ученика, порождение Антихриста – Владимира Ленина, создавшего и утвердившего “империю зла”, тоталитарную систему рабства и насилия, трагичной обреченности народов СССР *. И предугадал, как и Оруэлл, конец тирана. но все это, вся правда о Системе, создавшей архипелаг ГУЛАГ, истинные трагедии миллионов людей, народов, которые стояли перед проблемой либо забыть язык, родину, землю, предков, традиции, веру, превращаясь в “винтики”, “щепки”, стадо, либо поплатиться жизнью, будущим близких, родных, детей. Альтернативы сохранить индивидуальность личную и национальную, не было. Мы выделялись уже тем, что пытались “мыслить и страдать”, стремились думать.

В 13 лет многие из моих друзей начали мучительно искать выходы. Духовным наставником был отец.

Из педагогов, давших толчок мысли я мог бы назвать нескольких. Тех энтузиастов – интеллигентов с институтским и университетским образованием…

С воцарением Никиты Хрущева, которого бывший хозяин называл “Никитушкой – дурачком”, началась эпоха низвержения Идола и антисталинская пропаганда .

Бессловесного исполнителя воли Центра Кандида Чарквиани, всех последующих холуев московской партократии, первых секретарей Грузии, сменил недалекий фанфарон – генерал Василий Мжаванадзе. Свояк Никиты Хрущева, едва владеющий грузинским языком, он не знал и не хотел знать ни богатейшей истории и культуры собственного народа, ни проблем, тревог, забот, страшной удавкой затянутой на гордой шее Грузии. Его супругу, сестру жены Хрущева, называли “Королевой Викторией”. “Королева” цинично грабила Грузию, прожигала жизнь, назначала секретарей, брала баснословные взятки.

Усилилась антисталинская пропаганда, а на этой волне – анти – грузинская кампания. учасиник захватнического похода на Грузию в 1921-ом, идейный вдохновитель массового голода и репрессий на Украине, цензор и тиран Пастернака, преследователь творческой интеллигенции Москвы, Хрущев, объявив об “оттепели”, реабилитировав репрессированных, вскоре позабыл о даровании демократии, следуя по проторенному пути диктатуры. В Грузии зрела волна недовольств. 9 марта 1956 года, в третью годовщину смерти Сталина, молодежь вышла на улицы Тбилиси. Нам было по 17 лет. Шли потоки людей с транспарантами: “Да здравствует Ленин и Сталин”, а мы думали разумеется не о здравии их губительных идей, и не о сохранении мертвых символов. Интуитивно мы чувствовали, что должны быть в гуще народа и пытались протесты оболваненых за десятилетия людей направить в национальное русло. Как было горестно. У памятника Сталину на Набережной яблоку негде было упасть. Я впервые видел столько людей. Меня с ребятами толпа понесла к проспекту Руставели. К зданию телеграфа. Кто-то подал идею послать телеграмму в Кремль. У здания, с крыши, без всякого предупреждения, последовала пулеметная очередь. Скосило огнем первые ряды. Масса на минуту замерла и стала топтать Красные знамена, портреты “вождей” и лживые лозунги. Тогда мы впервые увидели прекрасные лица пробуждающейся Грузии. На моих глазах сталинистская Грузия стала превращаться в антисталинистскую, антисоветскую Грузию. Народ внезапно прозрел, от неожиданного шока, словно угадав в образе Сталина причину всех своих бед, которые обрушила на него созданная им система. Уже никто не кричал “Ленин, Сталин”, все скандировало “долой коммунистов”, “долой красных палачей”, “долой военщину”. Ведь в них стреляла сталинская красная армия! На моих глазах растаптывали красные знамена, портреты “вождей” .Гроздья гнева, глаза боли, молнии возмущения. Сердца прыгали, гремели ударами. Мы мчались назад, на Набережную. Помню девушку из Гори, непрерывно читающую стихи грузинских поэтов.

Это был протест не во имя Сталина, а против диктатуры центра. По заполненному людьми мосту последовала колонна танков, людей давили и выталкивали в Куру. В борьбу с безоружными людьми включились десантники, “спецназовцы”.

Девушку, читающую стихи, проткнули штыком. Молодежь убивали в упор. Расстреливали моих товарищей, мой народ, мою Грузию. До сих пор не подсчитаны жертвы, до сих пор требуют возмездия души убиенных. никто никогда не потребовал ответа за кровь ни от Хрущева, ни от Мжаванадзе ни с командующешго ЗакВО Федюнинского, с маршала Жукова, с коменданта Тбилиси Гладкова. Как и 9 апреля 1989 года, трагическая цифра 9. Трагическая, или скорее сакральная.

В тот день, и в ту кровавую ночь я заглянул в глаза девятиглавого чудовища. Через много лет я вспоминаю тот ужас, горе людей, которым не разрешали хоронить детей, ночные похороны – тайные, секретные, могилы без надгробных плит и фамилий. Число жертв тщательно скрывалось. Сколько их было – сотни, тысячи? В каких анналах КГБ хранятся списки убитых?

Грузия содрогнулась от боли, скорбно застыли матери в черном. Трещина в броне империи углубилась. Я написал стихотворение “Души горящие свечами”. Наши смутные, полудетские стремления стали четче, определеннее. Мы перешли в XI-й класс. Затем мир потрясли события в Венгрии, звериный оскал советской военщины в Европе, демонстрация силы, задушившей стремление венгров к свободе.

Мы составили текст прокламации, размножили ее на машинке и расклеили на домах. Недавно я читал ту прокламацию, она не утратила злободневности. Я листал впоследствии то пухлое дело No4612, все шесть томов, заведенных на девятерых школьников.

Смотрел свою “анкету арестованного”, постановление о возбуждении уголовного дела с визой председателя Комитета Госбезопасности при СМ ГССР, генерал-майора А.Инаури, протокол домашнего обыска в нашем доме по ул.Грибоедова 5, карандашные записи сотрудников КГБ Соколова, Перепелова, Свимонишвили о том, что при обыске “обнаружен один охотничий складной нож, общая тетрадь на 20 листах с зашифрованными записями (устав нашей организации), отпечатанное стихотворение “Солдаты в лохмотьях”… Ордер на арест. Постановление о возбуждении уголовного дела от 14 декабря.

Впрочем, лучше довериться документам.

ДЕЛО N 4612

“УТВЕРЖДАЮ”

ПРЕДСЕДАТЕЛЬ КОМИТЕТА ГОСБЕЗОПАСНОСТИ

ПРИ СМ ГССР

ГЕНЕРАЛ-МАЙОР (А.ИНАУРИ)

14 декабря 1956 года

ПОСТАНОВЛЕНИЕ

(о возбуждении уголовного дела)

14 декабря 1956 года. г. Тбилиси

Я, оперуполномоченный I отделения 4 отдела КГБ при СМ Грузинской ССР – леитенант Сехниашвили, рассмотрев поступившие в КГБ при СМ Грузинской ССР материалы в отношении

– Гамсахурдиа Звиади Константиновича, 1939 г. рождения, уроженца г.Тбилиси, грузина ученика 11 класса 47 средней школы, проживающего по ул. Грибоедова N 21;

– Микадзе Анатолия Абессаломовича, 1939 года рождения, уроженца г. Хашури, грузина, члена ВЛКСМ, ученика 10 класса 42 средней школы, проживающего в г. Тбилиси по улице Герцена N 13;

– Костава Мераби Ивановича, 1939 года рождения, уроженца г.Тбилиси, грузина, ученика 10 класса музыкальной школы, проживающего в г.Тбилиси по ул.Джавахишвили,N 1;

– Церцвадзе Теймураза Георгиевича, 1939 года рождения, уроженца г.Тбилиси, грузина, члена ВЛКСМ, учащегося 11 класса I средней школы, проживающего в г.Тбилиси по ул. Ведзинской,N 9;

– Сихарулидзе Владимира Васильевича, 1940 года рождения, уроженца г.Тбилиси, Грузина, ученика 11 класса I средней школы, проживающего в г.Тбилиси по ул Бесики, N 3;

– Гунджуа Тамаза Тарасовича, 1940 года рождения, уроженца г.Тбилиси, грузина, члена ВЛКСМ, ученика 11 класса I средней школы, проживающего в г. Тбилиси по ул.Набережной, N 1;

– Метревели Темура Дмитриевича, 1939 года рождения, уроженца г.Тбилиси, ученика 11 класса 47 средней школы, проживающего по ул.Поточной, N 4 .

НАШЕЛ:

Гамсахурдия З.К., Микадзе А.А., Костава М.И., совместно с Церцвадзе Т.Г., Сихарулидзе В.В., Гунджуа Т.Т., и Метревели Т.Д. составили текст антисоветской листовки, которую Гамсахурдия З.К. размножил на пишущей машинке. В ночь с 1 на 2 декабря 1956 года вышеперечисленными лицами листовки были расклеены на улицах Тбилиси.

Принимая во внимание, что Гамсахурдия З.К., Микадзе А.А., Костава М.И., Церцвадзе Т.Г., Сихарулидзе В.В., Гунджуа Т.Т. и Метревели Т.Д. изобличаются в совершении преступления, руководствуясь ст.ст. 91, 96 УПК Грузинской ССР,-

ПОСТАНОВИЛ:

Возбудить уголовное дело по ст.58-10 ч.I 58-11 и 58-21 в отношении Гамсахурдия З.К., Микадзе А.А., и Костава и по ст.ст. 58-10 ч I, 58-11 УК Грузинской ССР в отношении Церцвадзе Т.Г., Сихарулидзе В.В, Гунджуа Т.Т. и Метревели Т.Д.. Все материалы переслать в следственный отдел КГБ при СМ Грузинской ССР для расследования.

Опер. уполн. I отделения 4 отдела КГБ

при СМ Груз.ССР – лейтенант (Сехниашвили)

СОГЛАСНЫ:

Начальник 4 отдела при СМ Начальник спецотдела КГБ при СМ

Груз.ССР – майор Груз.ССР – подполковник

(Кацитадзе) (Надирадзе)

14 декабря 1956 г. 14 декабря 1956 г.

___________________________________________________

Нас водворили во внутреннюю тюрьму КГБ. На первый допрос вызвали 26 декабря 1956 года. Детство и юность всегда отличаются остротой восприятий. Прошло уже столько лет, но я до сих пор помню холод стен, режущий свет в глаза лампочки, горящей день и ночь, смрад, торжество грубой силы, подзатыльники и пинки тех, кто бросал нас в тюрьму. Следователь – капитан Гегелия вежливо представился, даже предложил курить. Как много мне пришлось испытать, чтобы не проговориться! Как были искусаны губы! Было составлено шеститомное дело о нашей деятельности, с деталями этого дела читатель может ознакомиться в приложениях.

В этом шеститомном деле представлены показания свидетелей, протоколы допросов, наши анкеты, отпечатки пальцев, фотографии, наша пишущая машинка “Софона” N Е 511962, текст листовки с обращением к грузинам. Вслушайтесь! нас осудили за эту листовку:

Грузины!

Неужели вы забыли кровавую ночь 9 марта? неужели вы забыли кровавые 1924 и 1937 годы, годы погромов и унижения грузинского народа? До каких пор должны мы сгибать шею под мечом кровопийц – коммунистов? Наши предки никому не прощали кровь и мы также не должны осрамить себя.

Сегодня, когда все сознательное человечество возмущено страшными преступлениями Москвы, стоит вопрос о бытии или небытии нашего народа. Уже время объединиться под одним флагом для борьбы с захватчиками нашей родины.

Оглянитесь вокруг. Мир бушует, готовится судный день для кремлевских палачей. Невинная кровь, пролитая ими в Тбилиси, в Познани, в Будапеште, требует возмездия, их конец близок.

Грузины! нам никто не поможет, кроме нас самих. Завоюем свободу в борьбе! Братский привет героическому венгерскому народу! Героизм венгров должен стать примером для всех порабощенных народов! Руки прочь от Венгрии!

Долой советских оккупантов и их военную стаю, обагрившую руки кровью нашего народа!

Долой грузинских коммунистов – предателей Родины!

Да здравствует свободная, независимая Грузия!

Семь предложений мы, семь парней оттачивали долгими вечерами. Собирались в тайне от родителей, одноклассников, жертвовали занятиями спортом, встречами с девушками, свободой. Отпечатали и расклеили 7 листовок на проспектах Руставели и Плеханова. Сегодня трудно себе представить, с каким неимоверными трудностями было связано все это, в условиях всеобщей слежки, всеобщего страха и психологического террора в обществе!

Сейчас, прокручивая в памяти ретроспекцию дней, я удивляюсь, как мы уцелели от страшного репрессивного аппарата КГБ, который тогда еще был весьма сильным в Грузии, несмотря на десталинизацию и смену руководства. Были определенные признаки того, что за нами следили задолго до ареста, знали наш каждый шаг, но опасались нашего ареста, принимая во внимание авторитет моего отца как писателя и общественного деятеля, любовь народа к нему, а также возможную реакцию грузинского общества. Поэтому КГБ сначала постарался расправиться с членами нашей организации неофициальными, скрытыми методами. Против нас была выпущена террористическая группа переодетых солдат 8-го полка КГБ, которая спровоцировав драку тяжело ранила одного из членов нашей группы в конце ноября 1956 года. Однако планы этой группы были разоблачены и тогда мы все (8 человек) были арестованы 14 декабря 1956 года, будучи учениками 11 класса средней школы. Газета “Комунисти” опубликовала фельетон “Сорняк”, авторами которого были В.Тордуа и Г.Шубидзе (под псевдонимом “Гиоргидзе”), где я и мои друзья были объявлены “хулиганами”, которые якобы на улицах не давали покоя честным гражданам, в фельетоне ни словом не упоминалось о нашей политической деятельности, ни о действительной причине нашего ареста. Статья заканчивалась словами: “под ногами хулиганов должна гореть земля”. И она действительно горела.

Нас поместили в одиночные камеры времен Берия и Рухадзе. Надзиратели были двух типов: одни сочувствовали, а другие (их было большинство) открыто выражали нам свое презрение. Следователи вели себя цинично, но вежливо (только что прошел судебный процесс бывших шефов МГБ сталинских времен Рапава и Рухадзе, они и их приспешники были расстреляны). Поэтому пытки были лишь психологического характера, долгие изнурительные допросы, неведение относительно родителей и близких, порой угрозы и “назидания”.

“Чего же ты хотел” говорили мне следователи, “отец дома построил для тебя коммунизм, зачем ты взбунтовался?” Я их обвинял в предательстве Грузии, а они обвиняли меня в предательстве “великой Советской Родины”, но в конечном счете все-таки старались не озлобить нас окончательно. А причины этого были следующие:

Как мне позже стало известно, прочитав пасквиль “Сорняк” мой отец тяжело заболел и слег в постель. Участились протесты грузинской общественности. Толпы озмущенных граждан окружали редакцию газеты “Комунисти” и ее сотрудники часто боялись показываться и входили в здание через черный ход. Одновременно во Франции был издан исторический роман К.Гамсахурдиа “Десница Великого Мастера” и имел большой успех, что заставило местные власти призадуматься, ибо в случае смерти моего отца возникала опасность международного скандала. Кроме этого начали протестовать выдающиеся грузинские писатели: Ш.Дадиани, Г.Леонидзе, Г.Кикнадзе, Г.Табидзе, П.Ингороква и другие. Под их давлением В.Мжаванадзе был вынужден запросить Н.Хрущева о нашем освобождении. Доложив Хрущеву обо всех обстоятельствах, тот последний, знавший моего отца и не желавший еще раз осложнять дело с Грузией во время “оттепели”, бросил фразу: “еще не хватало, чтобы нам детей бояться” и отдал распоряжение о нашем освобождении.

Верховный суд Грузии 5-го апреля 1957 года приговорил нас к различным срокам условно (от трех до пяти лет) и освободил. В щфициальных кругах усиленно муссировались сплетни обо мне, как о “недостойном сыне” великого писателя. Наше освобождение вызвало крайне негативную реакцию среди советских военных и КГБ. Один из видных представителей командования ЗакВО генерал Банных демонстративно покинул Грузию, заявив: Если Гамсахурдия освободили, то в Грузии после этого правды не найти”.

Сдав экстерном экзамены и окончив школу, я поступил в Тбилисский государственный университет, на факультет западноевропейских языков и литературы.

В университете действовала широкая сеть парткома, комитета комсомола, КГБ, которая держала меня под строгим наблюдением и контролем. Мои близкие знакомые и друзья постоянно вызывались в КГБ, где им предлагали сотрудничество и ведение слежки за мной. Наконец увидев, что я и мои друзья не меняем своих “антисоветских” взглядов и готовимся к новым действиям, власти решили прибегнуть к превентивным мерам. 20-го ноября 1958 года на проспекте Руставели было спровоцировано наше столкновение с сотрудниками милиции и мы были вновь арестованы, на сей раз за “сопротивление представителям власти” (со мной были арестованы М.Костава,Т.Метревели и другие). Нас поместили в страшную уголовную тюрьму УВД г.Тбилиси (“КПЗ”), в наши камеры были впущены рецидивисты – “наседки”, вооруженные ножами и бритвами, которые угрожали нам расправой. Это было сделано также для осуществления давления на моего отца, который к этому времени, помимо писательской работы, еще более усилил свою оппозиционную деятельность и был в постоянном конфликте с “курсом партии и правительства”, хотя и сохранял хорошие личные отношения с некоторыми членами правительства.

В декабре 1958 года я был переведен в “экспертный отдел” психиатрической больницы г.Тбилиси, для установления моей “вменяемости”. Не все знают, что злоупотребления психиатрией в Грузии начались задолго до того, как это стало общепринятой практикой во всем Советском Союзе с 60-ых годов. М.Костава и Т.Метревели были переведены в ортачальскую тюрьму.

К этому времени в парижской прессе были опубликованы восторженные рецензии о книге К.Гамсахурдиа “Десница Великого Мастера”. В одной из них, опубликованной в газете “Летр Франсез”, было сказано следующее:”Сегодня в стране Флобера, писатели должны учиться у Константина Гамсахурдиа, как писать исторические романы”. советские власти вновь призадумались. Отец, не выдержавший мучения своего сына в психиатрическом аду, посетил лично председателя Совета министров ГССР Г.Джавахишвили и пригрозил ему самоубийством на центральной площади, если не прекратится издевательство над его семьей. Мы были опять осуждены условно и освобождены.

В 60-ые годы я и Мераб Костава постепенно убедились, что продолжение подпольной нелегальной политической деятельности стало практически невозможно в тогдашней Грузии. КГБ полностью изолировал нас от общества, держа нас под постоянным давлением и слежкой, терроризированное общество теряло интерес к оппозиционной политической деятельности и постепенно вырождалось, главная причина чего, по нашему мнению была потеря веры, воцарение утилитаристских идеалов обогащения и мирских забот. Одиночки, люди поднимавшие голос, беспощадно репрессировались. Люди теряли всякий интерес к политике и духовности, исчезло гражданское мужество, молодежь не думала ни о чем, кроме развлечений. Комсомол заманивал ее в свои ряды, суля карьеру, состоятельную жизнь, заграничные командировки, росли преступность и культ воров “в законе”.

Мы серьезно начали думать о возрождении духовности и религиозной веры, которая полностью была предана забвению и без которой мы не представляли возрождения нации и нового подьема национально-освободительного движения. В вузах насильственно преподавали марксизм и атеизм, антирелигиозная кампания достигла апогея. Мы интенсивно начали изучать богословие, историю религии, духовную науку, создавали кружки для изучения священного писания, посещали церковь привлекали молодежь к религии и мистике, размножали духовную литературу, создавали библиотеки религиозных книг.

Церковь была полностью опустошена и деморализована, находилась под строгим контролем властей, практически не имела паству.

Коммунистическое правительство было озабочено нашим новым курсом и всячески старалось помешать осуществлению наших планов по возрождению религии, однако открыто бороться репрессиями против этого было невозможно. Довольствовались запугиванием молодежи, лишением работы, исключением из вузов, комсомол активно запрещал посещать церковь, особенно на больших религиозных праздниках. Но наша работа давала свои плоды, церкви постепенно наполнялись верующей молодежью.

ГОДЫ БРЕЖНЕВСКОГО ЗАСТОЯ

Начало общественно – политической деятельности

По окончании университета (1962 году), где я изучал романо-германскую филологию, английский язык и литературу, я начал интенсивную научную и литературную деятельность. Писал стихи, публиковал переводы, литературоведческие и критические статьи, эссе. Переводил Шекспира, Шелли, американских поэтов XX века. Позже издал монографию об американской поэзии, а также сборник переводов американских авторов. Работал над научно-критическим изучением существующих переводов поэмы Руставели “Витязь в Барсовой Коже”.

В 1966 году я стал членом Союза Писателей Грузии, начал работать преподавателем английского языка в Тбилисском государственном университете. Читать лекции по моему профилю, т.е. по зарубежной литературе мне запрещали, зная мою антимарксистскую ориентацию. Мне лишь изредка удавалось проводить семинары в университете и институте иностранных языков по литературе, которым также всячески препятствовали, засылая провокаторов КГБ и устраивая обструкции. Однако по требованию студентов мне все-таки удалось на короткое время получить специальный курс по американской поэзии XX века.

В 1968 году я получил приглашения за границу от моих друзей – д-ра О.Неерахера из Швейцарии и из ГДР, от профессора Г.Петч.

КГБ наотрез отказался пустить меня в Швейцарию, а насчет ГДР возникли прения. В дело включился мой отец, перед писательским талантом которого преклонялись многие коммунисты, среди них секретарь ЦК Д.Стуруа, которого он попросил воздействовать на КГБ, заверяя его, что у меня нет никаких политических целей, а только научные. Д.Стуруа взял на себя ответственность за меня и я побывал в ГДР летом 1969 года, а также в ноябре того же года, в качестве члена грузинской делегации на днях культуры Грузии в Берлине, Кемнице и Цвикау. Однако в 1972 году, после прихода к власти Шеварднадзе, когда вновь я получил приглашение от Г.Петч, переведшей на немецкий язык книгу моего отца “Десница Великого Мастера”, я напрасно ожидал ответа на мой запрос и наконец получил категорический отказ от заместителя председателя КГБ полковника Зардалишвили, который, вызвав меня следующим образом объяснил мне мотивы отказа:” мы пускаем за границу только своих людей. Это – мера поощрительная. А вы, который имеете связи с московским диссидентским движением, скорее всего должны думать о том, как избежать ареста в ближайшем будущем”.

В это время власти были встревожены моими контактами с диссидентским движением СССР а также с иностранцами. В 70-ые годы со стороны КГБ начались вызовы, анонимные угрозы и шантаж. Мои раздумья и переживания того периода отражены в моем дневнике, фрагменты которого я здесь приведу:

Из дневника:

“Озираясь на пройденный путь, теперь, перед лицом все новых и новых испытаний и опасностей я решил предать гласности некоторые страницы из моего дневника, который я завел с 1970 года. Я хочу рассказать читателю кое-что из моей жизни, что может оказаться поучительным для каждого, кто захочет “жить не во лжи” в наших условиях. Заранее знаю, что многое покажется читателю фантастическим, неправдоподобным, недоказанным… Однако я не требую излишнего доверия к себе. Есть люди, которые имели соприкосновение с подобными реальностями, которые имеют сходный со мной опыт и я уверен что для них не будут удивительны мои выводы. Они не осудят меня за “подозрительность”, за “озлобленность” и т.п.. И если эти страницы не смогут убедить читателя то пусть он хотя бы серьезно призадумается, что побудило меня писать подобные вещи.И да вспомнит читатель известное выражение Джона Донна:”когда звонит колокол, не спрашивай: по ком звонит он? колокол звонит по тебе”.

Впервые увидев московский подпольный журнал “Хронику текущих событий”, я оказался перед совершенно новой для меня проблемой: как согласовать то отношение к жизни, которое я до сих пор имел, со всем тем что происходит в СССР? Я услышал звон колокола. И сразу же понял, что этот колокол звонит по мне. Решение было принято: я должен близко познакомиться со всем тем что происходит. С этой целью я быстро познакомился с ведущими деятелями движения в защиту прав человека, постепенно ознакомился с произведениями “самиздта”, стал интенсивно слушать западные радиостанции.

Параллельно с моей религиозной деятельностью я постепенно начал заниматься деятельностью в защиту прав человека. Мои произведения литературоведческие статьи, стихи, басни, сказки, переводы) печатались в грузинской прессе начиная с 60-ых годов. Они не знали сколько нибудь серьезных препятствий до вышеупомянутого года. С 1972 года, несмотря на то. что меня защищал огромный авторитет моего отца, выдающегося грузинского писателя Константина Гамсахурдиа, мне было уже все труднее и труднее печатать свои произведения. Уже с 1970 года я обзывался в грузинской прессе “реакционным мистиком”, “мракобесом”, “архаистом” и т.п. Бывали случаи, что во время полемики печатали оскорбительную статью моего противника, а мне отказывали напечатать ответ.

Однако мое преследование о дискриминация на литературном поприще было не самым главным. Основным мотивом моей диссидентской деятельности было существование той уродливой социально-политической системы, которая душила личность, душила свободу человека и нации. озираясь вокруг и видя парализованное и деградированное общество, я постоянно думал о том, как пробудить людей, особенно молодежь. Одно было ясно: демократическое движение в Москве и СССР является той силой, которая в союзе с прогрессивными силами запада сможет сломить гидру советского тоталитаризма. А без этого народам, порабощенным советской системой никогда не видать свободы. Вот что обусловило мой союз с правозащитным движением СССР.

Мои раздумья этого периода отразились, как я сказал, в дневнике, один из фрагментов которого особо наглядно показывает мои тогдашние мысли и настроения.

8.II.1971.

“Я родился в государстве, где у людей отнята всякая возможность мыслить свободно, действовать по диктовке своей совести, открыто высказывать свои мнения. Служение истинному идеалу считается непростительным преступлением. Основы общественной жизни: 1) Мышление по ложным догмам 2) Действие под диктовкой чужой, сомнительной совести и 3) Служение фальшивому “идеалу”.

В осуществление этого “идеалаў не верят даже малолетние дети. А государство со всей серьезностью пытается убедить народ в возможность его осуществления. Этот идеал – Коммунизм, или земной рай, сказка, созданная утопистами, которая в нашей эпохе стала уже анахронизмом.

В этом государстве пролилась кровь миллионов нив чем не повинных людей, Конечно заправилы государства и в первую очередь тиран и кровопийца Сталин считали, что все это было необходимо, чтобы построить “совершенное” коммунистическое общество.

Произошло как раз обратное: вместо совершенного общества получилось общество морально деградированное, человек в нем потерял свой истинный облик и стал похож на зверя, живущего инстинктами.”Первичность экономического базиса” была понята в буквальном смысле слова: большинство людей в целях экономического обогащения и карьеры совершенно игнорируют элементарные требования морали, всякие этические нормы и полностью заглушают в себе голос совести.

Все это как день ясно для более или менее разумных людей, однако большинство молчит, т.к. свежа память о тех примерах, какая судьба постигла тех людей, которые возвысили свой голос против зла. Некоторые, однако, встали на путь оппортунизма,примиренчества со злом, или “заключили мир со злом” как говорит великий грузинский поэт Важа Пшавела. Такие люди клеймят действия свободолюбивых людей, называют их “Дон-Кихотами”, “близорукими” и т.д. Делая свою карьеру они заявляют, что служат благу народа, и что их путь является единственно правильным. Однако они забывают, что своим оппортунизмом они содействуют злу и своей пассивностью способствуют его произволу.

В СССР главнейшим злом является то, что государство при помощи своего тоталитарного режима, используя всю свою административную власть, всячески старается насильственно навязать населению ложную марксистско-ленинскую философию и атеизм.

Всеобще известная истина, что марксизм в XX веке устарел не только как философское мировоззрение, но и как экономическое учение. Его выводы еще более или менее соответствовали научному уровню XIX века. Однако благодаря научному прогрессу ХХ века, как об этом свидетельствуют величайшие ученые современности, подорван не только марксизм, но и всякий материализм вообще. Поэтому склоняется современная наука, в особенности же физика – к теизму. Выражение “научный атеизм” сегодня является абсурдом. Не смотря на это, в советских университетах по сей день навязывается молодежи абсурдная ленинская “критика” идеалистического направления в физике; Это является полным игнорированием достижений современной науки. На подобной же ненаучной, ложной почве стоит атеистическая пропаганда. Для советского атеизма опорной точкой являются положения мифологической школы XIX и тогдашняя библейская критика, крайне устаревшая сегодня. Несмотря на это, атеизму, как “научной дисциплине” насильственно обучают в высших учебных заведениях. При этом происходит крайнее притеснение и ослабление церкви.Государство формально как будто отделено от церкви, на самом же деле государственные органы, в особенности же КГБ, копаются во всех делах церкви. Церковью фактически управляет “поверенный” при Совете министров, а “КГБ” выбирает кадры на церковные должности! Католикос правит лишь фиктивно. КГБ назначает не только католикоса, но и простых священников, и даже служителей церкви. Здесь также жестоко карается малейшее проявление свободолюбия и стремление к правде. Люди которые не повинуются слепо властям, не имеют право стать священниками. Священником может стать или крайне пассивный и несведущий человек, или человек, которому “доверяют”, т.е. агент органов.

Все это способствует крайнему моральному разложению общества. Согласно выражению одного остроумного философа, материализм в теории вызывает утилитаризм и бестиализм в практике. Невиданная коррупция господствует как в государственном аппарате, так и на всех участках административной и общественной жизни. Коррупцией охвачены судебные органы, учебные заведения, органы милиции и прокуратуры, медицинские и торговые учреждения. общеизвестна деятельность “советских магнатов”. Насильственное искоренение инстинкта частной собственности привело к крайнему разжиганию этого инстинкта. Партийные деятели теоретически проповедуют об уничтожении частной собственности, сами же являются главными собственниками. Они уже вступили в тот “коммунизм”, который они сулят народу. Хотя народ все более и более отдаляется от врат этого заветного “земного рая”. Причиной морального разложения и коррупции является также чрезвычайно низкий жизненный уровень и ничтожная заработная плата, социальная беззащитность. Советские судьи ежедневно осуждают “взяточников”, хотя судья почти всегда является гораздо большим взяточником, чем его жертва. поистине оправдывается изречение Шекспира: “Мошенника повесил ростовщик”.

Нас слишком далеко увело бы перечисление всех зол общественной и политической жизни. поэтому я остановлюсь прежде всего на тех, которые связаны со сферой литературной жизни, к которой наиболее близко стою я.

В этой сфере происходит крайнее обесценивание и игнорация истинного творчества. выдвигается и подчеркивается лишь бездарность и посредственность. На ключевых постах находятся карьеристы, взяточники, временщики, посредственные или бездарные литераторы, которые исходя из своего честолюбия и корыстолюбия не хотят выдвигать талантливых людей. Они широко открывают двери посредственной, безвкусной, бессодержательной литературе, чтобы никто не затмил их сомнительное творчество. У всего этого еще одна главная причина: общеизвестно, что способные писатели, истинные художники прежде всего отличаются свободным мышлением, высоким моральным сознанием, чем они представляют крайнюю опасность для советского государства. Однако дельцы, которым не повезло на других поприщах, скопляются на литературном поприще и всяческим оппортунизмом стараются угодить властям. Например, поэт процветает, если он пишет о Ленине и партии. А тот, кто не пишет об этом даже не имеет право быть поэтом и печатать свои произведения. Беспринципные карьеристы, которые не имеют ничего общего с литературой, всегда готовы петь дифирамбы Ленину и партии, взамен чего для них всегда гарантировано служебное повышение, юбилей и другие почести и материальные выгоды. Они всегда желанные гости в редакциях журналов и газет, а также в издательствах. Однако для способного поэта, который не идет на сделку со своей совестью, эти редакции являются неприступными крепостями. Такие литераторы всегда выглядят как люди вне закона. Говоря кратко, происходит сознательное игнорирование таланта и создается культ бездарности и посредственности; все это развращает вкус общества, благодаря несносной цензуре умножается “подпольная” литература или т.н. “самиздат”, который достигает невиданных масштабов. Поистине, какой выбор остается для таких литераторов, как Пастернак и Солженицын, у которых отнято всяческое право? В особо плачевном состоянии находится литературная критика, которой почти не существует в СССР, как таковой.

Если она и существует, она фальшива, односторонна, неполноценна. У литературной критики два главных врага: первый враг – это официальная цензура, которая уничтожает всякие следы свободной, самобытной мысли в критических статьях, она уничтожает все принципиальные, существенные воззрения. Второй враг, это блок бездарных и посредственных писателей, который различными махинациями, а также средствами личной борьбы старается заглушить правдивую литературную критику.

Неподкупный критик, явление весьма редкое, он крайне преследуется, и является объектом систематической клеветы и травли, в первую очередь со стороны своих коллег, которые не брезгуют никакими средствами с борьбе против него. для литературы серьезную опасность представляют редактора, которые влюблены в “кресло” своей должности и боясь потерять его уничтожают даже след самобытной, смелой мысли. В таких случаях “внутренний” цензор подчас берет верх даже над “внешним”, объективно существующим цензором или “Главлитом”.

В таких условиях мыслящие, честные люди, которые трудятся на благо народа, лишены всяческих средств воздействия на общественное мнение, у них отрезан всякий путь к народу, они не могут иметь с ним никакого контакта. Радио, телевидение, пресса, находятся в руках тоталитарного режима, который всеми силами старается дезориентировать общественное мнение, помрачить разум и сердце народа: Он систематически преподносит народу фантастические лозунги, по мере того, как ежегодно ухудшается экономическое состояние страны.

Как известно, Советский Союз сегодня последняя колониальная держава во всем мире. Под маской проповеди “дружбы народов” происходит ассимиляция и притеснение народов, а также разжигается шовинистическая ненависть между ними, процветает антисемитизм. Вместе с несносным экономическим грабежом “республик” происходит угнетение на культурном фронте, т.к. здесь на ключевых постах находятся оппортунисты и временщики, которые во всем слепо повинуются московским “шефам”, благодаря чему специфика национальной культуры терпит всяческие ущербы. Происходит искоренение всяческой инициативы в сферах национальной культуры. В сферах литературы и искусства не может процветать ничто оригинальное, актуальное и самобытное. Выбор и распределение кадров противоречит интересам национальной культуры. В катастрофическом состоянии памятники культуры. В комитете по охране памятников неподходящие кадры, вследствие чего благодаря их махинациям и взяточничеству поглощаются средства, которые предназначены для охраны и реставрации памятников. например в августе 1971 г. неизвестными лицами была взорвана грузинская церковь богоматери XII века, которая находилась на территории нынешнего Азербайджана, в закатальском р-не, в селе Алиабад. Большинство древностей Грузии которые принадлежат сокровищнице мировой культуры, сегодня находятся на краю гибели. Реставрируются и охраняются лишь те памятники, которые на виду у всех, и посещаются иностранцами. Та-же картина на поприще науки. Каждый диссертационный труд должен пройти цензуру московского “ВАК”-а и должен удовлетворить его требования, а в противном случае для него отрезан путь, так что и в науке (в особенности гуманитарной) исключена всякая поистине творческая, свободная инициатива, которая противоречит закостенелым догмам диалектического материализма.

Я вырос в семье, которая терпела крайнее преследование со стороны тоталитарного государства. В моем детстве я рано осознал, что моего отца, известного грузинского писателя Константина Гамсахурдиа правительство преследовало потому что он не пожелал писать по диктовке властей. Я знал, что он был под постоянной угрозой репрессий, хотя от меня всячески скрывали, но я все-таки узнавал, что в”ЦК” и в “Союзе Писателей” “прорабатывали” моего отца. Мне все-таки попадались в руки те газеты, в которых публиковались клеветнические, ядовитые “статьи” против моего отца. При всем этом я благодаря детскому чутью чувствовал невыносимое состояние моего отца, который всячески скрывал от меня это. Как известно в Советском Союзе, после 1953 года террор ослаб, так как умер “главный организатор и вдохновитель” террора. Вследствие этого изменилось также отношение к моему отцу. Наша семья спаслась от физического уничтожения. Однако осталось другое бремя, Бремя вынужденного молчания. Хотя отношение к моему отцу изменилось не сразу. В 1954, 55, 56 годах еще продолжались единичные провокационные выходки против него со стороны подкупных журналистов и литераторов.отношение властей к моему отцу внешне как будто улучшилось, т.к. за границей уже признали его как писателя, однако внутренне осталось большое недоверие и напряженность.

В 1956 г. 9 марта в Тбилиси советские войска расстреляли на улицах около 500 грузинских юношей. молодежь была воспитана в сталинском духе и ей был непонятен внезапный поворот в сторону анти-сталинизма, поэтому в Тбилиси были массовые беспорядки. Мне было тогда 17 лет. Все это произошло на моих глазах и глубоко потрясло меня. Я решил активно бороться против злодействующего режима. Из-за этой борьбы меня и моих товарищей арестовали 14 XII 1956 года. Мы обвинялись в антисоветской агитации и пропаганде. Однако газета “Комунисти” опубликовала статью “Сорняк”, где я и мои товарищи обвинялись просто в хулиганстве, в оскорблении ни в чем не повинных граждан. Все это было сфабриковано для дезориентации народа. В статье ни единым словом не упоминалось о нашей антисоветской деятельности. Все это было направлено также против моего отца, против которого, повторяю, правительство продолжало скрытую борьбу. Вследствие энергичного протеста со стороны моего отца и других передовых грузинских писателей нас освободили 4/IV 1956 года.

После освобождения я все свои силы направил на работу в сфере культуры. После окончания вуза я занялся активной писательской и переводческой деятельностью. свои оригинальные произведения (стихи,проза) я даже не пытался публиковать за малым исключением, заранее будучи уверенным в невозможности их напечатания. Я публиковал переводы и статьи, однако в последнее время я понял, что принципиальному и добросовестному человеку и здесь отрезан всякий путь. Публиковать переводы легко могут дельцы, которые какими то тайными сетями связаны с издателями и редакторами. Что касается критических статей, как я уже упоминал, они должны восхвалять шаблонно и стандартно какого -нибудь литературного “шефа”, в противном случае никто не интересуется ими. Кроме того, в последнее время редакции получили неофициальную директиву не печатать меня.

Для всякого здравомыслящего и добросовестного человека явно, насколько угрожает обществу дальнейшее разрастание подобных пороков и зол. Общество стоит на краю гибели. Человек теряет свое истинное лицо. Поэтому необходимо искать путь спасения. Все люди доброй воли должны соединиться для искания этого пути, если даже они поплатятся жизнью. Моя познавательная и жизненная практика привела меня к выводу, что существует лишь один путь: Это возрождение у нас христианской жизни, истинно христианского мировоззрения и морали, которое есть и всегда будет выражением высочайшего гуманизма.

История грузинского народа – это история борьбы во имя хёристианской культуры. Трудно найдется в мировой истории народ, который принес столько жертв во имя Христианства.

Наши великие предки: Шота Руставели, Давид строитель, Давид Гурамишвили и другие всегда знали что верность христианскому идеалу была главным фактором спасения грузинской нации. Эта верность спасла грузинский народ от окружающих его варваров. Сегодня, перед лицом духовной и моральной деградации, под игом тирании, у грузинского народа а также и у других народов остается единственный путь: Сознательное возвращение к идеалу христа, к истинно христианской жизни, которая есть вершина человеческой мудрости и нравственности. Иллюзорное утверждение, будто христианство “устарело” уже принадлежит прошлому. Христианский идеал вневременен, вечен, поэтому он является вечно новым в каждом времени, в каждом веке. Это сознают почти все великие люди нашего столетия.

Христианский идеал является весьма важным фактором в деле нравственного переустройства общества, только он может спасти современное человечество от полной деградации. Поэтому я поставил себе главной жизненной целью способствовать возрождению христианской мудрости, христианской веры. Вот чему я служу всеми своими силами. Это видят мракобесы,, и хотят меня уничтожить, т.к. палачи духа и мысли являются также палачами физического тела. Однако мне не пристало страшиться тех, которые могут отнять у меня лишь физическое тело. Пусть исполнится воля Провидения! Пусть узнает культурное человечество что я присоединился плеяде мучеников ради Истины. Однако мне бы хотелось, чтобы палачи не смогли дезинформировать общественное мнение. КГБ хочет теперь нас уничтожить, поэтому оно создает версию, якобы меня и моего отца собираются уничтожить русские (!) и армянские (!) националисты. Оно фабрикует даже “письма” от них чтобы этим замаскировать свое преступление. Однако я верю, что палачам Советского Гестапо не уйти ни от Божьего, ни от человеческого суда!

ЖЕНИТЬБА И СЕМЬЯ

Мое первое супружество оказалось неудачным. Я не собираюсь ворошить прошлое в угоду низменному любопытству, жалеть себя, занимаясь сплетнями. Жены – неотделимой половины, жены – друга и советника, жены – матери и жены – соратника у меня не было. Более того, к моему прискорбию, я убедился, что моя первая супруга Дали Михайловна Лолуа, 1941 года рождения, пианистка по профессии, сотрудник Госконсерватории, поддерживала близкое знакомство с высшими чинами КГБ и помогала им добывать детальную информацию не только обо мне, но и обо всей нашей семье. Она сама это не скрывала,оправдываясь тем, что в противном случае ее жизнь, и жизнь нашего сына Константина оказалась бы в опасности. В конце концов все это приобрело весьма опасный для меня и для моего отца характер и я был вынужден с ней развестись.

В 70-ые годы я познакомился с Мананой Арчвадзе, врачем – педиатром мцхетской поликлиники, где она работала после смерти обоих родителей. Скромная, бессловесная, она с трудом переносила тяжкое горе, оставшись сиротой в столь молодые годы.

КГБ, который был встревожен тем что я развелся с угодным для него человеком и пытался контролировать все мои личные знакомства, стал всячески шантажировать Манану, преследовать на улице, подсылать хулиганов-провокаторов, чтобы она из страха прекратила знакомство со мной. Однако она не дрогнула и не поддалась шантажу.

Я знакомил ее с нелегальной литературой, рассказывал о нашей борьбе и вскоре она сама включилась в эту борьбу с большой самоотверженностью. Ее квартира стала удобным местом хранения литературы, самиздатской работы, т.к. мой дом был на виду у всех и привлекал внимание.

После того, как она стала моей супругой в 1974 году, она безропотно переносила все тяготы и преследования со стороны КГБ, заболела тяжело… Преследовали также ее сестру Леду, сотрудницу института микроэлектроники, которая также занималась подпольной деятельностью. В 1976 году у нас родился сын Цотне. Во время беременности “неизвестные люди” постоянно звонили к нам по телефону, угрожая расправой Манане и еще не рожденному ребенку в самом родильном доме. Однако знакомые врачи спасли нас от этой беды, т.к. агенты-террористы в белых халатах действовали не во всех медицинских учреждениях. Она постоянно боролась вместе со мной с агентами-провокаторами всех мастей, окруживших наш дом, со следователями и “опер-уполномоченными”, которые врывались к нам для обыска или с целью шантажа или доставки в милицию или прокуратуру, выхаживала меня, когда я был при смерти после тяжелого отравления токсическим газом в 1975 году (подобным же газом отравили агенты КГБ в том же году в Москве писателя диссидента В.Войновича).

После моего ареста в 1977 году, еще находясь в декретном отпуску, была уволена с работы, с 13-ой детской поликлиники г.Тбилиси (ул.Вачнадзе), по приказу зав. райздрава Чхеидзе и заведующей поликлиники Т.Шанидзе (случай, не имевший прецедента даже в сталинское время)… Поехала после процесса 1978 года за мной в ссылку, в ногайскую пустыню, в село Кочубей Прикаспийского края. После апрельской трагедии 1989 года и моего четвертого ареста, она львицей прикрывала детей: Цотне и Георгия, стараясь отвести удары кагебистов и десантников, врывающихся в дом, звонила, слала телеграммы, информировала заграницу, боролась с нуждой и клеветой, ежедневными провокациями и шантажом, разделила со мной все ужасы декабрьской войны 1991 года.

Она помогла нам во многих критических ситуациях. Достаточно сказать что после нашего ареста в 1977 году, она была единственным источником информации о событиях в Грузии и о нас для академика А.Сахарова, генерала Григоренко и для иностранных корреспондентов в Москве, за что КГБ уже тогда начал заводить дело также на нее. Ниже я еще буду возвращаться к ее роли в нашем движении.

ШЕВАРДНАДЗЕ И ДИССИДЕНТСКОЕ ДВИЖЕНИЕ ГРУЗИИ

Годы до 1972 можно было бы назвать периодом накопления знаний, годами впитывания в себя всех аспектов жизни Грузии, познания трудностей всех ее слоев. Я обошел все уголки Грузии, встречался с людьми, знакомился с состоянием памятников культуры, с прошлым и настоящим, с жизнью народа. Видел, как партократы безбожно продавали иноземцам нижнюю Картли, Черноморское побережье, как гибли уникальные храмы, как жили в землянках джавахи, как преследовались ингилойцы партократами Азербайджана, как в условиях тепличного заповедника для 17% населения абхазцев создавались все приоритеты, как третировалось и преследовалось грузинское большинство, как мигрировали аджарцы в Россию. Грузия гибла. Грузия истекала кровью. Грузия забыла о Боге. Грузию продавали и предавали. Народу со страниц прессы, по радио и телевидению вбивалась мысль о том, что “социализм – это молодость мира”, об интернациональной общности советских людей, о том, что надо мигрировать в другие республики, что надо забыть о доме, улице, городе и помнить об едином адресе – Советском Союзе. Если при Сталине жили в лагере и ограблением людей “законно” занималось государство, отрывая крестьянина от земли, превращая рабочего в робота, а интеллигента в прислужника партократии, то при Хрущеве, Брежневе и – Мжаванадзе пышно расцвела коррупция. и самая мощная – партийная, не стыдясь торговали даже членством партии. Существовали официальные, узаконенные таксы. Интенсивно шли русификация и грабеж республики.

Брежневская гигантомания принесла для Грузии катастрофические последствия как в экологическом, так и демографическом смысле. “Самая высокая в мире” плотина “Ингуригэс” изменила экологию Сванетии, вызвав небывалые стихийные бедствия, а “Жинвалгэс” нависший над Тбилиси дамокловым мечом, дал плачевные результаты для экологии горной восточной Грузии. На стройках гигантских заводов и плотин переселяли рабочую силу из разных уголков СССР, искусственно создавая массивы негрузинского населения.

Начиная с 1973 года я, параллельно с университетской деятельностью, начал работать в управлении охраны памятников культуры при министерстве культуры ГССР, чтобы изучить положение памятников и как-то способствовать их спасению и сохранению. Я был назначен на должность заместителя председателя научно-методического совета министром культуры, известным композитором О.Тактакишвили. Меня крайне Встревожила картина, которая предстала передо мной: основные уникальные памятники грузинской архитектуры средних веков были заброшены, оставлены без внимания и ремонта. Они находились на грани уничтожения, в то время как средства, выделенные государством на их сохранение присваивались коррумпированными должностными лицами. Не существовало инспекции охраны памятников, церковная служба всюду была запрещена, памятники разрушались, подчас сознательно уничтожались, их территории были превращены в места кутежей и оргий. На территории уникального монастырского комплекса Давид Гареджи (XI-XIII вв) действовал артиллерийский полигон ЗакВО. Все мои доклады и ходатайства в высшие инстанции оставались без ответа и реагирования, что привело меня к мысли, что это сознательная политика коммунистических властей, направленная на уничтожение национальной культуры и искоренение религии. Позднее все документальные данные об этом я суммировал в своем обширном исследовании “Положение памятников христианской культуры Грузии”, и не имея возможности легализовать доклад, опубликовал его в подпольном журнале грузинской хельсинкской группы “Вестник Грузии” о чем речь будет идти ниже.

Мжаванадзе, любившего повторять фразу:”Республика работает как часы”, народ прозвал нарицательным именем Кваркваре, именем героя пьесы П.Какабадзе – временщика, бездельника, авантюриста. Его сменил Эдуард Шеварднадзе – бывший комсомольский вожак, секретарь райкома, министр внутренних дел…Хитрый и коварный интриган, “белый лис”, как его называли в народе, пришел на волне борьбы с коррупцией Мжаванадзе, совершив полицейский переворот с благословения Москвы. Но вскоре одну коррупцию сменила другая. Взятки “подорожали”. Москва рукоплескала новому Ильичу – Брежневу. Началась эра беспрецедентного воровства, циничного разгула “дочерей и сыновей”, массовых наград, орденов, знамен, возвеличивания подвигов малоземельцев, пиршеств и оргий. Шеварднадзе и его команда – Черкезия, Хабеишвили, Мгеладзе, Чхеидзе, Попхадзе и другие посадили в тюрьмы тысячи людей. Начались фиктивные сельскохозяйственные эксперименты в Абашском и Потийском районах, был построен рокский тоннель, соединивший “две Осетии”, разрабатывались проекты атомной электростанции на побережье Черного моря, Транскавказской магистрали.Пустели горы, нищали люди, утверждались ложные ценности, Грузия встала перед роковыми испытаниями.

Коварный функционер, перетряхнувший “грязное белье” многих, Шеварднадзе умело владел маккиавелистской тактикой, проявить “мужскую верноподданность и дружбу” в адрес вышестоящих “товарищей по партии”, вспомнить о “кнуте и прянике”, обласкать интеллигенцию, создать себе ореол борца, заигрывать с режиссерами, писателями, журналистами. Весьма в преклонном возрасте Т.Абуладзе и Ч.Амирэджиби вступили в партию. Это преподносилось как пример великой победы, а не конъюнктурной сделки. Р.Чхеидзе стал снимать фильм о “Секретаре райкома”, где изобразил Шеварднадзе, Г.Лордкипанидзе – эпопею бессловесия *** и уничтожения грузинского царства – сериал, посвященный Георгиевскому трактату. Пышно, истратив миллионы народных средств, отметили дату подписания георгиевского трактата в 1883 году, все пункты которого были попраны Российской Империей. Растратили миллионы на памятники по Военно-грузинской дороге.

Уже после моего избрания Председателем Верховного Совета Грузии в 1990 году, один из бывших помощников Шеварднадзе – В.Алпенидзе в бывшей партийной газете “Цховреба” (“Жизнь”) дошел до того, что в своей апологетической статье о Шеварднадзе посмел привести в подтверждение своей тезы даже цитаты из писем моего отца. Я ответил открытым письмом, воссоздавая истинную картину тех лет:

Солнце больше не взойдет с севера!

(Открытое письмо редакции газеты “Цховреба”)

Прочитал опубликованную в вашей газете статью Ладо Бахтрионели, в которой цитируется хвалебное письмо Константинэ Гамсахурдиа Э.Шеварднадзе от 7 января 1974 года. Такая оценка Шеварднадзе в то время неудивительна, поскольку не только мой отец, но и я возлагали большие надежды на Шеварднадзе, который вроде бы явился спасителем Грузии в условиях мжаванадзевской коррупции и вседозволенности. Он объявил войну мафии и коррупции, вроде бы боролся за честность и принципиальность, поскольку в то время действительно плачевное положение сложилось во всех сферах общественной жизни. Была заброшена грузинская культура, проходила всеобщая русификация, гибли памятники грузинской культуры, грузинские рукописи, в опасности было само существование грузинской нации.

На Шеварднадзе мы возлагали надежды, поскольку сразу же по назначении он выдвинул благородные лозунги, посетил наш дом и заявил отцу, что поведет дело в Грузии так, как отец считал целесообразным. И, помню, я даже сказал, произнося тост: мы на вас надеемся, батоно Эдуард, верим, что с вашим назначением заброшенная Грузия будет спасена.

И представьте себе мое изумление, когда на следующий день меня вызвали в Комитет государственной безопасности и устроили допрос о моих связях с диссидентским движением Москвы и к тому-же недвусмысленно пригрозили арестом (сотрудники КГБ Ш.Зардалишвили и О.Цкаровели). Я ничего не сказал об этом отцу и даже не связал упомянутое с Эдуардом Шеварднадзе, поскольку в то время считал КГБ сравнительно независимой организацией и не знал, что там даже мухе не пролететь без первого секретаря ЦК.

Прошло время. Шеварднадзе усилил кампанию против нашего движения. Не упоминая имен, называл нас в своих выступлениях антисоветскими демагогами, врагами и изменниками Родины, угрожал расправой.

Я и на это не обращал внимания, думая: очевидно, он действует так, втирая очки Кремлю, и очень скоро обратит внимание на дела Грузии. Однако, русификация все больше усиливалась, усиливался интернациональный курс: невиданная экспансия негрузин в Грузию, драконовские репрессии против грузин, стрельбы на полигоне Давид-Гареджи приняли более интенсивный характер, а грузинским рукописям угрожала еще большая опасность в результате вседозволенности в Институте рукописей; подвергалась грабежам церковь, усилилось преследование молодежи за религиозные убеждения, университету угрожала опасность полной русификации, грузинский язык изгнан был из всех учреждений.

Хотя Шеварднадзе нанес поражение мафии Мжаванадзе и уничтожил ее, но постепенно выяснилось, что это была борьба не с мафией как таковой, а борьба между мафиозными кланами. Все больше росла и крепла возглавляемая С.Хабеишвили и Г.Мгеладзе вторая мафия, которой явно покровительствовал Шеварднадзе, закрывая глаза на ее преступления. Как раз руками этой мафии расправились с мафией Мжаванадзе – Тирискевич, но вместе с тем было ясно, что боровшийся с коррупцией Шеварднадзе пришел из самого коррумпированного министерства (внутренних дел), преступления которого я изобличил, опубликовав в 1975 году материалы процесса Цирекидзе – Усупьяна, натравив тем самым на себя не на жизнь, а на смерть красного диктатора Грузии.

Конечно, о том, что меня преследовали и о создавшемся тяжелом положении в упомянутых сферах ни я, ни Манана ни Мераб ничего не говорили моему отцу, который с 1974 года был прикован к постели и редко вставал, но сердцем он все-таки чувствовал и был обеспокоен тем обстоятельством, что новый руководитель Грузии обманул его надежды. В то время он написал еще одно письмо Шеварднадзе, в котором высказал возмущение культом шовинистических русских писателей в Грузии и вспоминал судьбу Александра Чавчавадзе, погибшего из-за того, что спешил на встречу с наместником. Это судьба всех лакеев России, недвусмысленно отмечал в письме Константинэ Гамсахурдиа. Он отправил также письмо о спасении грузинских рукописей, с просьбой выделения Институту рукописей нового здания, но Шеварднадзе никаких мер не принял и даже не ответил на письмо (это письмо приводите и вы). За это время преследования меня со стороны агентов безопасности усилились настолько, что начались даже нападения на наш дом, и во время одного из нападений мой отец пригрозил двуствольным ружьем агентам, пытавшимся вторгнуться в дом. На следующий же день я пришел в Центральный Комитет и потребовал приема у Шеварднадзе, который, как обычно, конечно, отказал в приеме, а вы, Ладо Бахтрионели-Алпенидзе, будучи тогда его помощником, выпроводили меня с такими словами: “как, неужели ты не бережешь жизнь твоего отца в такое время, знай, и его не пощадят и убьют”. К тому же симптоматично, что в этот период Шеварднадзе всегда отказывал в приеме и моему отцу, хотя тот просил его несколько раз, обеспокоенный несправедливостью в издательствах.

Так что, если прежние секретари ЦК: Кахиани, Мамулия, Мгеладзе, и другие открыто боролись с Константинэ Гамсахурдия, то Шеварднадзе боролся с ним и его семьей тайно, подтверждением чему служат множество документов и свидетелей, а что произошло в семье Константинэ Гамсахурдиа после его смерти, всем хорошо известно. Достаточно сказать, что тот 14-дневный обыск, который проводили в доме Константинэ Гамсахурдиа по указанию Шеварднадзе около восьмидесяти сотрудников КГБ был скорее погромом – переворотом, а не обыском, во время которого было уничтожено и потеряно множество уникальных рукописей и книг, а его перо, которое писатель в шутку называл “генералом”, поскольку им были написаны все его крупные произведения, украли сотрудники КГБ и его по сегодняшний день носит в кармане один из членов охраны Шеварднадзе.

Вот каковы в действительности были отношения Шеварднадзе с нашей семьей, что он фарисейски маскировал единственным визитом в нашу семью и вроде бы похвалой в адрес Константинэ Гамсахурдиа. Так что приход Шеварднадзе в нашу семью и изъявления преданности как поцелуй иуды, служили для отвода глаз нам и обществу, в целях маскировки подлинного отношения.

Мой отец еще не остыл, еще покоился в доме, когда пришел один знакомый прокурор и предупредил меня, чтобы я все вынес из дому, поскольку меня, наверное, арестуют до похорон отца. Так что я, оплакивая отца, думал о том, как и где спрятать литературу. Арестовать не посмели, поскольку побоялись той грандиозной

нападения на наш дом, и во вpемя одного из нападений мой отец пригрозил двуствольным ружьем агентам, пытавшимся вторгнуться в дом. На следующий же день я пришел в Центральный Комитет и потребовал приема у Шеварднадзе, который, как обычно, конечно, отказал в приеме, а вы, Ладо Бахтрионели-Алпенидзе, будучи тогда его помощником, выпроводили меня с такими словами: “как, неужели ты не бережешь жизнь твоего отца в такое время, знай, и его не пощадят и убьют”. К тому же симптоматично, что в этот период Шеварднадзе всегда отказывал в приеме и моему отцу, хотя тот просил его несколько раз, обеспокоенный несправедливостью в издательствах.

Так что, если прежние секретари ЦК: Кахиани, Мамулия, Мгеладзе, и другие открыто боролись с Константинэ Гамсахурдия, то Шеварднадзе боролся с ним и его семьей тайно, подтверждением чему служат множество документов и свидетелей, а что произошло в семье Константинэ Гамсахурдиа после его смерти, всем хорошо известно. Достаточно сказать, что тот 14-дневный обыск, который проводили в доме Константинэ Гамсахурдиа по указанию Шеварднадзе около восьмидесяти сотрудников КГБ был скорее погромом – переворотом, а не обыском, во время которого было уничтожено и потеряно множество уникальных рукописей и книг, а его перо, которое писатель в шутку называл “генералом”, поскольку им были написаны все его крупные произведения, украли сотрудники КГБ и его по сегодняшний день носит в кармане один из членов охраны Шеварднадзе.

Вот каковы в действительности были отношения Шеварднадзе с нашей семьей, что он фарисейски маскировал единственным визитом в нашу семью и вроде бы похвалой в адрес Константинэ Гамсахурдиа. Так что приход Шеварднадзе в нашу семью и изъявления преданности как поцелуй иуды, служили для отвода глаз нам и обществу, в целях маскировки подлинного отношения.

Мой отец еще не остыл, еще покоился в доме, когда пришел один знакомый прокурор и предупредил меня, чтобы я все вынес из дому, поскольку меня, наверное, арестуют до похорон отца. Так что я, оплакивая отца, думал о том, как и где спрятать литературу. Арестовать не посмели, поскольку побоялись той грандиозной манифестации, которую устроила грузинская нация на похоронах моего отца.

Именно поэтому я и не принял соболезнование от Шеварднадзе, пришедшего в Союз писателей, на похороны моего отца.

То что произошло потом знают вся Грузия и весь мир, и я продолжать говорить об этом на буду. Скажу только, что в ближайшем будущем опубликую весь материал, в то время распостраненный мною в виде самиздата, где изобличена преступная и изменническая политика Шеварднадзе в Грузии.

Я не буду продолжать разговор о том, насколько болело или болит сердце у вашего шефа за Грузию, хотя бы в сегодняшней ситуации, когда центральные средства массовой информации империи разожгли невиданную антигрузинскую вакханалию в Москве и за рубежом, а Шеварднадзе и ухом не ведет, он ни звука не издал в защиту Грузии и по-прежнему занят утверждением “нового внешнеполитического мышления” империи. Тем самым он сознательно размежевывается с Грузией, ставит себя вне ее, за что получит достойную оценку грузинской нации.

Так что использование имени Константинэ Гамсахуржия для повышения авторитета Шеварднадзе (с фальсификацией фактов), для которого солнце восходит с севера, прием с вашей стороны негодный. А это письмо я написал вам потому, чтобы в связи с его личностью вы не смогли бы дезориентировать общественности.

Требую полного опубликования этого письма в вашей газете.

Письмо было опубликовано, но коммунисты не сделали из него никакого вывода, как мы увидим ниже.

* * *

Вся история советского государства, – это история политической авантюры, бесправия, государственного терроризма, торжества тезиса – “цель оправдывает средства”. Большевики, варварски исстребив аристократию. интеллигенцию, крестьянство, объявив бой религии и традициям, создали государство – монстр, империю – тюрьму, выхолостив душу народа. Все громкие процессы 30-х годов, депортация и геноцид целых народов, культ бесправия, диктат партократии деформировали сознание миллионов. Ленин и его ученики моральным объявляли все, что полезно для победы социализма, узаконили культ насилия, грабежа, доносы, убийства, лагеря Гулага. Право существовало не для защиты человека, а системы. Абсолютная уверенность в в обладании истиной, диктат маленьких и больших партийных начальников во всех сферах жизни, целая армия идеологических работников, методически “вымывающих мозги”, полностью атрофировали сознание масс. Логика разрушения, страх и ненависть неизменно привели к разрушению личностей, меркантильности, вырождению. Мы с Мерабом много ездили по Грузии. Если в какой-то степени еще сохранялась семья, то все глубинные связи человека с обществом, его привязанность к земле, его многовековый опыт земледельца, традиции виноградарства, шелководства, хлебопашества, кукурузоводства… все это рушилось, либо приобретало уродливые формы, прикрывалось показухой и демагогией. Спокойные, чуть медлительные кахетинцы, влюбленные в лозу, стали выкорчевывать виноградники. Колхозы западной Грузии – рабы монокультуры – чая, ради денег посылали женщин и детей на плантации, не задумываясь о губительности такого труда. Демографическая ситуация постоянно ухудшалась. Абхазы с подачи Центра усилили антигрузинскую кампанию. Некоторые Грузины в Абхазии, быстро почувствовав политическую конъюнктуру, ради должностей и титулов меняли в Абхазии даже национальность, как многие “выкресты” и перерожденцы, проявляя поразительную активность в защите прав не грузинского, а “абхазского” народа. Рачинцы и аджарцы массово мигрировали в Россию, открывая закусочные и шашлычные, грузин упорно выселяли из Шида Картли, многие грузины катастpофически быстро “обрусевали”, вступая в партию, для достижения карьеристских целей и постов, многие переехали в Россию и среднюю Азию. Почти ни одна историческая провинция, пожалуй, помимо сванов, не смогла устоять от всех форм массовой, политической, экономической нравственной экспансии чужеродных элементов. В это время в Грузии и пришел к власти Эдуард Шеварднадзе. О нем распостраняли легенды, как о бесстрашном, неподкупном человеке, борце с коррупцией. Приговорил к расстрелу председателя исполкома района 26 комиссаров, своего школьного товарища Ю.Кобахидзе, путем террора устранил председателя СовМина З.Патаридзе, секретаря кутаисского горкома партии Асланикашвили, секретаря аджарского обкома Папунидзе, секретаря ЦК Грузии Гогичаишвили и других, засадил в тюрьмы десятки тысяч непокорных деловых людей, многие из которых – асфальтчики и виноделы, пищевики и газовики потянулись в Ставрополь, к Горбачеву, на Северный Кавказ, где получили от него неприкосновенность…

Быстро сбросив тогу патриота и борца с негативными явлениями, Шеварднадзе вскоре проявил свое истинное лицо апологета державы, “интернационалиста и певца дружбы народов”, борца с “вредными традициями”, партократа. Устраивались грандиозные зрелища и праздники, наспех, вне научного и археологического изучения, к очередному “Тбилисоба” проводилась реставрация старых районов Тбилиси, избирались почетные, т.е. “нужные” гости *** города, приглашались большие и малые начальники из Союза, грабились миллионы денег и возводились “потемкинские деревни”. Грузия из года в год завоевывала “переходные красные знамена”, нищала, деградировала физически и духовно. Был возведен гигантский Центральный Комитет Компартии, одинадцатиэтажное здание, тут-же прозванное остряками “гурийской каджетской крепостью в центре Тбилиси”, открылся не Сухумский, а “Абхазский” (на самом деле русский) университет, по аналогии следовало ждать открытия в маленькой Грузии армянского, азербайджанского, осетинского, греческого университетов… Тысячи и миллионы тратились на помпезные здания райкомов, сооружение памятников Ленину, Орджоникидзе, героям XI армии, аннексировавшей Грузию в 1921 году.

Угождая Кремлю, Шеварднадзе всюду утвердил лозунги: “На наших знаменах – интернационализм!”. Я всегда ратовал и ратую за культурную автономию всех народов, права людей. Но с болью констатирую, что десятилетие правления “красного диктатора” Шеварднадзе в Грузии

было периодом беспрецедентного ущемления грузинской нации, прав народа, давшего название нашей земле и республике.

У нас на руках был огромный фактический разоблачительный материал. Из регионов, городов и сел, тюрем, вузов, шли ужасные письма. Нервы людей были обнажены. Все это я и Мераб Костава попытались объединить в цикле статей “Что принесла Грузии советская власть?” (“О нынешнем положении Грузии”).

Выдержки из нее помогут воссоздать, почувствовать время. И сейчас мне горько вспоминать это время окончательной девальвации ценностей, гибели древнейшего этноса, мимикрии культуры. Мы работали, обобщали, писали, привлекали тех, кому в “сердце стучал пепел погибших”, кто чувствовал и предвидел будущее.

Среди уродливых явлений советской действительности нас особо возмущала борьба компартии и советского режима против религии, против церкви самыми гнусными методами.

После советизации Грузии большевистское правительство всячески поощряло проявление звериных и низменных инстинктов. Среди отщепенцев называли аристократию, “кулаков”, “буржуев”, уничтожали, мучили священников, под лозунгом борьбы с религией обрезали им овечьими ножницами носы, уши, выкалывали глаза, жгли виноградники, взрывали церкви. Широко известен факт разрушения храма Архангела Михаила в Тбилиси, когда “первый комсомолец”, памятник которому теперь возвышается в одном из парков города, Борис Дзнеладзе полез на купол церкви с намерением сбросить крест.

В 1924 году в Грузии вспыхнуло восстание. Оно Было жестоко подавлено и чтобы устрашить население, правительство организовало массовый расстрел в “товарных” вагонах, а потом эти вагоны, оставляющие за собой кровавый след, набитые трупами, возили по всей Грузии.

“Душа моя принадлежит Богу, сердце Родине – Грузии, а труп остается вам, палачи,” – сказал на суде Католикос Грузии Амвросий (Хелая).

Меня особо заинтересовало дело ограбления патриархии Грузии сотрудниками КГБ и некоторыми выродившимися священослужителями. Разоблачение этого преступления перед грузинским народом стало одной из целей нашей деятельности. Как это не удивительно, этим делом заинтересовался также сотрудник прокуратуры кировского р-на г. Тбилиси Давид Коридзе, по просьбе прихожан сионского храма, который выяснил следующее:

7 апреля 1972 года, через два часа после смерти Ефрема II, был созван Синод для выборов нового Патриарха. В “выборах” кандидата участвовали сам избираемый Девдариани и два епископа, а также двое поверенных по церковным делам. Обоим, избирающим его епископам, лжекандидат Девдариани присвоил сан митрополитов до своего назначения католикосом. И это тоже явилось грубым нарушением церковных законов.

Когда прокуратура попросила у нового патриарха протокол Синода, он сказал, что его украли из канцелярии.

Новый патриарх – Давид V , был человеком без всякого образования и потому все церковные дела Грузии оказались в руках епископа В.Кератишвили. По церковным законам “…кандидат на пост католикоса должен иметь высшее образование и соответствующую богословскую подготовку”.

Как было сказано выше, пропали ценности патриархата. Некоторые из вещей представляли историческую ценность. Следствие установило, что в грабеже участвовал и был главным действующим лицом Кератишвили – человек, оказавшийся фактически во главе церкви.

Кем же был он на самом деле?

Родился в 1945 году в селе, окончил среднюю школу, поступил в Тбилисский университет, за четыре года еле осилил первый курс. Через год был исключен за академическую задолженность. Правда, многие утверждали, что его исключили за гомосексуализм и наркоманию . В 1969 году Кератишвили был осужден по ч.II ст.209 уголовного кодекса. Затем поступил в Мцхетскую духовную семинарию, но сразу был исключен за распостранение наркотических веществ. В том же году начал работать в патриархии младшим секретарем, где немедленно был завербован КГБ.

Ефрем II, в ноябре 1971 года постриг его в монахи, в том же году, в декабре, возвел в сан дьякона, а затем в сан священника. 26 марта 1972 года, Ефрем, несмотря на тяжелую болезнь, провел служение и под давлением КГБ возвел его в сан епископа. После этого Кератишвили стал распорядителем грузинской Патриархии. После смерти Ефрема Кератишвили (“епископ Гайоз”) вынудил ректора Мцхетской духовной семинарии И.Шиолашвили переселиться в Абхазию, а сам стал ректором семинарии, т.к. КГБ предпочитало его как более активного агента.

Еще до грабежа ценностей патриархата Синод предложил уполномоченному по делам религии при Совете Министров Грузии Шалуташвили описать имущество патриархии. Тот и пальцем не пошевелил, тогда синод опечатал несколько комнат и сейфы в связи с пропажей панагии св. Нины. Кератишвили вынудил Ефрема снять печати, так как имущество патриархии не было описано и все находилось в руках Кератишвили, теперь трудно сказать о масштабах награбленного. Все допрошенные лица утверждали, что все беззакония и преступления в церкви совершаются при поддержке и согласии уполномоченного по делам религии при Совете Министров Шалуташвили, работников КГБ.

Начальник отдела КГБ Твалчрелидзе получил из награбленного добра свою долю драгоценностей. Сообщницей гнусного преступления оказалась и супруга бывшего секретаря ЦК Грузии Виктория Мжаванадзе.

Вот неполный список вещей, похищенных из патриархии Грузии после смерти Ефрема II “епископом” Гайозом (Кератишвили), сотрудниками КГБ Бахтадзе, Твалчрелидзе и др.

(Список представлен Илларионом (Самхарадзе) следователю Тбилисской городской прокуратуры Кадагишвили):

1) Икона (не известно)

2) Икона (не известно)

3) Звезда церковная, серебряная – 1 шт.

4) Евангелие с серебряной обложкой, чеканной, большое 40Х30 см.

5) Евангелие серебряное, чеканное, малое 25Х20 см-1шт.

6) Серебряная церковь для алтаря, старинное изделие – 1шт.

7) Серебряная икона с мощами 30Х20 см – 1 шт.

8) Церковная шкатулка с мощами – 1 шт.

9) Митры для первосвященников – 9 шт.

10) Посох из слоновой кости, привезенный из Индии 130см – 1 шт.

11) Ваза хрустальная, подарок Де Голля – 1 шт.

12) Маленький серебряный кувшин с подносом, чеканный – 1 шт.

13) Серебряные ложки, чайные, столовые, увезены чемоданом.

14) Несколько нераскрытых полных чемоданов.

15) Икона из кости 35Х25 см.

16) Икона с изображением Спаса и Богоматери, деревянная, 60Х40 см.

17) Серебряное убранство для патриарха – 2 шт.

18) Икона с драгоценными камнями 50Х30 см – 2 шт.

19) Драгоценная икона с четырьмя разделами 30Х25 см.

20) Привезенная из-за границы церковная вещь с рисунком – 1 шт.

Львиная доля из похищенных драгоценных вещей досталась В.Тирискевич, жене тогдашнего первого секретаря ЦК КП Грузии В.Мжаванадзе, бывшему секретарю ЦК Н.Цхакая, бывшей заместительнице председателя Совета Министров В.Сирадзе (ныне секретарь ЦК КП Грузии), бывшему уполномоченному по делам религии Д.Шалуташвили и др.

Все эти преступления °красного духовенства” и КГБ бесстрашно изобличили некоторые верующие и сторож сиони А.Самхарадзе. В ноябре 1974 года из Троицкой церкви г.Тбилиси была уволена Т.Сабашвили, которая там работала на должности продавщицы свечей. Т. Сабашвили одна из тех, кто подписал коллективное заявление на имя академика А.Сахарова об ограблении патриархии.

Тщетно стараясь добиться от Шеварднадзе принятия мер по расследованию данных преступлений (который постоянно отказывался принимать меня и отсылал к своему референту Алпенидзе), я решил разоблачить эти преступления путем опубликования материалов о них в своих подпольных журналах. Кроме того я переслал эти материалы на запад через американское посольство в Москве, где мне активно помогал посол США в СССР г-н Стессел, культурный атташе г-н В.Саттер и другие. Поскольку подобные действия тогда приравнивались к “шпионажу”, Шеварднадзе и КГБ не замедлили с приклеиванием мне ярлыка “агента ЦРУ”. Какие результаты это принесло мне и моей семье, читатель увидит ниже.

Помощник прокурора Кировского р-на г.Тбилиси Д.Коридзе, который подготовил справку об ограблении патриархии на имя Центрального Комитета Грузии, был освобожден с должности (под видом “ухода на пенсию”)

О ПОДПОЛЬНОМ ИЗДАНИИ “АРХИПЕЛАГА ГУЛАГ” В ГРУЗИИ

1974 год – особая дата в творчестве Солженицына. В этом году на западе был опубликован “Архипелаг ГУЛаг”, потрясший весь мир.

Всем известно, какие события последовали за этим, как писателя выслали из собственной страны, как тоталитарное государство доказало свое полное бессилие в духовной борьбе с великим поборником добра и справедливости.

Однако мало кому известен тот факт, что “Архипелаг ГУЛаг” сразу же после выхода на западе, был нелегально издан в Грузии офсетным способом, и это издание почти невозможно отличить от настоящего, типографского издания, благодаря высокому мастерству и мужеству тех, кто взялся за это трудное и опасное дело.

В обвинительном заключении по нашему делу (N131), читаем:

“Гамсахурдиа, преследуя цель массового распостранения антисоветской литературы, с 1974 года особенно активно приступил к ее приобретению и размножению полиграфским и машинописным способами, для чего, за денежное вознаграждение привлекал специалистов. Весной 1974 года он в Москве, у одного из букинистических магазинов приобрел за 150 рублей один экземпляр I-II частей и два экземпляра III-IV частей книги “Архипелаг ГУЛаг” выдворенного из СССР за враждебную деятельность А.Солженицына, изданной в Париже антисоветским издательством “Имка-Пресс” в которой порочится марксистско-ленинское учение о социалистической революции…

В середине 1974 года Гамсахурдиа к размножению I-IV частей книги “Архипелаг ГУЛаг привлек полиграфиста Кавтарадзе Н.И., которому тогда же в Тбилиси, на улице Пекина передал I-II части названной книги, фольгу для офсетной печати, купленную за 25 рублей, и поручил отпечатать на ней текст, а также изготовить пробный экземпляр книги. В феврале-марте 1975 года Гамсахурдиа с изготовленных в 1974 году листов фольги размножил с помощью того же Кавтарадзе в ротаторном цехе общества “Знание” Грузинской ССР I-II и III-IV части книги “Архипелаг ГУЛаг” в 25 экземплярах каждую, за что уплатил ему 850 рублей…” (стр.2). Вот все что сказано в обвинительном заключении о размножении и тираже этой книги… И все это с показаний Н.Кавтарадзе, т.к. я не давал никаких показаний.

Моим московским друзьям и, в первую очередь, Александру и Арине Гинзбург, С.Ковалеву, Т.Великановой, А.Великановой, Вадиму Борисову, Владимиру Борисову, И.Алексеевой и другим прекрасно было известно, что тираж книги далеко превышал 25 экземпляров, ибо именно они взялись за распостранение книги в Москве. Тираж достигал тисячи экземпляров и тем, кому известно, какие меры принимал КГБ с целью пресечения распостранения этой страшной для него книги в СССР, эта цифра кажется фантастичной. Например, мой московский друг, социолог Геннадий Бондарев, рассказывал мне про одного букиниста, который в том же году получил 15 лет за продажу одного экземпляра книги! Это было грозным предупреждением для тех, кто решался размножить и распостранить ее… И сколько людей получили лагерные сроки и попали в психушки за “ГУЛаг”…

Несмотря на это, работа у нас кипела. Однако технику конспирации, разные методы для отвода глаз КГБ я пока не оглашаю, по понятным причинам . Н.Кавтарадзе не единственный полиграфист, который занимался подпольными изданиями в Грузии. Имена других я пока не хочу предавать гласности, поскольку они не были известны следствию. Размножение книги было менее сложно, чем сборка и переплет. И поскольку в цехах было опасно осуществлять всю эту трудоемкую работу, ибо все они принадлежали государственным организациям, сборка осуществлялась на моей квартире и на квартире моей супруги. Я, моя супруга Манана, ее сестра Леда и Мераб Костава работали вместе с типографскими рабочими днем и ночью, чтобы подготовить книги для распостранения в Грузии и в Москве… Я и Мераб переправляли книги в Москву чемоданами, часть из них была в переплете, часть без переплета.

Все это звучит неправдоподобно для людей, участвовавших в диссидентском движении в СССР. Немыслимо, чтобы КГБ не было в курсе по поводу размножения книги, ведь мы находились под пристальным, постоянным наблюдением. Однако госбезопасность долго молчала, не предпринимая никаких шагов. Это поражало московских диссидентов.

Чтобы вникнуть в суть дела, понять причины странной пассивности органов. надо учесть, что в то время в Грузии сложилась весьма взрывоопасная обстановка. Шеварднадзевская репрессивная политика вызвала массовые пожары и взрывы протеста, была опасность массовых волнений, взрывы раздавались на заводах, перед правительственными зданиями. Все это было стихийным движением протеста. Диссидентское движение тогда только набирало силу. Однако Шеварднадзе не решался перейти в открытое наступление, поскольку он знал, что за этим движением стоит живой классик грузинской литературы Константинэ Гамсахурдиа, самый популярный писатель Грузии.

Обыск его дома и арест его сына могли вызвать его внезапную смерть, поскольку писатель был в весьма преклонном возрасте, прикован к постели. Его смерть могла вызвать всенародные волнения, что и подтвердилось после смерти писателя в 1975 году, когда его гроб сопровождало около миллиона человек, несмотря на тяжелую июльскую жару в Тбилиси, искренне пришедших отдать писателю дань уважения и любви. Похороны переросли в грандиозную манифестацию.

Вот почему медлила ГБ, вот почему нас не хотели трогать. Существовала и еще одна причина. Изъятие у меня книг Солженицына, мой арест за размножение этих книг, сразу же привлекли бы огромное внимание мировой общественности и самого Солженицына к Грузии, ко мне лично, к моим друзьям, к нашему движению, что было крайне нежелательно для Москвы. С нами хотели расправиться втихомолку, по-одиночке не как с частью всесоюзного движения. Расправа с нами тогда помешала бы такому замыслу. Вот почему разгуливали я и Мераб Костава свободно по Москве, с чемоданами, полными “Архипелага”.

Константинэ Гамсахурдиа, сам бывший узник ГУЛага, соловчанин 20-х годов, сочувствовал Солженицыну и его делу. Он сам писал на темы ГУЛага (рассказ “Дружба врагов”, воспоминания). Он не раз высказывал сожаление, что из-за преклонного возраста и болезни не может вместе с ним включиться в борьбу. однако он все-таки встал рядом с ним потому, что своим именем защитил нас, издателей “Архипелага” от преждевременного ареста и выполнил этим роль первостепенной важности в распостранении этой книги. он много рассказывал нам, членам его семьи о быте ГУЛага, о страданиях, перенесенных там , и эти рассказы поразительно совпадают со всем тем, что я читал в книгах Солженицына. Жертвами ГУЛага стали многие близкие родственники и друзья отца. В Грузии нет семьи, в которой не было бы жертвы ГУЛага. Ведь вдохновитель и организатор ГУЛага, желая доказать свой “интернационализм” и объективность, с особой жестокостью обрушил репрессии на свою собственную Родину – Грузию.

И вот я, выросший в кошмаре репрессий и депортаций, помня тягчайшие переживания детства, долгие годы напряженного ожидания ареста отца, которого постоянно травила коммунистическая пресса, призывая к расправе над ним, решился внести свою лепту в увековечении памяти погибших.

Мне часто припоминались слова Телемака из “Одиссеи” Гомера:

“Зевсом клянусь, Агелай, Зевсом и страданиями моего отца”.

“Я выполнил свой долг перед погибшими” – произнес Солженицын, поставив последнюю точку.

О, как мне хотелось также выполнить этот долг!

И я думаю, я нашел свой путь.

Зимой 1974 года Москва уже имела в большом количестве “Архипелаг”. За ним последовал сборник “Из под глыб”, наши подпольные типографии работали над размножением “Хроник”, самиздатских и тамиздатских, книг А.Сахарова и А.Амальрика…

Параллельно издавались массовым тиражом наши журналы “Вестник Грузии” и “Золотое руно”, а ГБ постепенно “закладывала основу” делу N131, которое и было возбуждено 7 апреля 1977 года…

Продолжение